– Ты уверен, что тут не примешивается самолюбие? – предположила Тони. – Может, ты просто считаешь, что у твоих пациенток появится дополнительная уверенность, если они будут знать, что у тебя куча детей?

– Еще один ребенок? И это ты называешь кучей детей? – Адам не на шутку рассердился.

– Ну, это ты сейчас так говоришь. Но если опять родится девочка, не сомневаюсь, тебе захочется лепить их до тех пор, пока не получится мальчик.

– Если честно, может, ты и права. Но разве такое желание противоестественно?

– Ладно, – сказала Тони, теряя терпение. – Раз уж мы ссоримся, давай обсудим разом все неприятные моменты. Имей в виду: я ни за что не разрешу тебе назвать его Максом! Ты ведь об этом мечтаешь, так?

– Совсем необязательно, – солгал он. И скрепя сердце добавил: – Если хочешь, назовем его Томасом. Или Маленьким Боссом.

К его удивлению, Тони от этого предложения нисколько не смягчилась.

– Так, – объявила она сердито, – хоть в чем-то вы с моим отцом совпали. Но я не позволю вам давить на меня с двух сторон. Какое имя ни придумывай – малыш все равно до двух лет спать не даст, а я пока не готова снова через это пройти.

Тони растаптывала мечту Адама с небрежностью человека, беспечно наступившего на тонкое стекло.

Какое-то время Адам сидел молча. В душе он был страшно обижен. Потом сами собой вырвались слова:

– Вот уж такого я никак не ожидал…

– Хочешь сказать, жалеешь, что женился? – прямо спросила Тони.

– Нет, конечно, – возразил он. – Просто очередную мечту придется убрать в папку с грифом «Невыполнимо». Вместе с золотой олимпийской медалью по прыжкам в воду.

Тони чувствовала, что ссора зашла слишком далеко, и поспешила исправить положение. Она нежно обняла мужа и решила польстить его самолюбию.

– Дорогой, ты кое-что забыл. Ты сам еще ребенок и нуждаешься в материнской ласке. Я связала свою жизнь с гением. И хочу обеспечить ему надлежащую заботу, чтобы он смог получить Нобелевскую премию. Поверь мне, мы все делаем правильно.

Хедер росла, а ее мама все дольше и дольше засиживалась на работе, предоставив Адаму следить за тем, чтобы девочка не все время оставалась на попечении нянь, которых у Тони в запасе был целый взвод.

Временами Адам не мог заставить себя уйти, даже если дочь спала: вдруг ей приснится страшный сон, а утешать ребенка будет не мама или папа, а нанятая за деньги чужая тетка.

К радости дочери, в такие дни он надевал на нее теплую одежду прямо поверх пижамки и брал с собой в лабораторию. Там он укладывал ребенка на диван вместе с лягушонком Кермитом, укрывал пледом, и девочка спала ровно до того момента, как надо было ехать домой.

На самом деле Адаму такой порядок даже начинал нравиться – куда приятнее смотреть на дочку, чем тревожиться, как она там.

Бывали, однако, случаи, когда его вызывали к неотложному больному и приходилось по телефону умолять Тони приехать и приглядеть за ребенком.

Однажды такой разговор произошел в разгар оживленного совещания с партнерами по адвокатской конторе. Тони никак не могла встать и уйти.

– Адам, когда ты наконец поймешь, что ты не единственный хирург на свете? – набросилась она на него. – Возьми и поручи это дело кому-то еще.

– А ты когда поймешь, что мать не может все время перепоручать другим свои обязанности? – взорвался он.

Адам записался в местный загородный клуб и стал по воскресеньям возить Хедер в бассейн. Это был специальный утренний сеанс для родителей с детьми, и мамы и папы вдохновенно учили своих малышей плавать по-собачьи.

Хедер оказалась способной ученицей. Девочка все время рвалась продемонстрировать папе, как хорошо она умеет плавать.