Раз в неделю, а иногда и чаще, Адам вез Лиз в ресторан – вопреки ее отказам под тем предлогом, что у него, дескать, есть и более интересные занятия. Лиз это неизменно трогало. Польщенная, она прилагала все усилия к тому, чтобы заменить молодому человеку наставника, которого он всегда имел в лице ее мужа.

– Сходи с ним пообедать. Играй по правилам. Каванаг – ученый первой величины, он быстро разглядит твои способности. Но ты должен помочь ему тебя получше узнать.

– Боюсь, с этим я уже опоздал, – подавленно произнес Адам. – Не далее как сегодня утром он преподнес мне сюрприз: в силу «финансовых затруднений» он намерен урезать мой бюджет на следующий год. А заодно и мою зарплату. Вдвое.

Лиз возмутилась:

– Ну, тогда извини. Я, кажется, его переоценила. Урезать самый дорогой Максу проект! Он только показал этим мелочность своей натуры. И что это за бездарное вранье – «финансовые затруднения»! Одна из причин, по которой он получил это место, – как раз его умение выбивать гранты, не говоря уже о его связях в биохимической промышленности. Скорее всего, Адам, он тебя побаивается. Но ты, главное, не позволяй ему одержать над собой верх и ни в коем случае не пиши заявления об уходе. А чтобы не класть зубы на полку, возьми дополнительную нагрузку в клинике. – Лиз решительным жестом похлопала Адама по руке. – Обещай, что не сдашься.

– Нет, Лиз, не сдамся, – с жаром ответил тот. – Я должен проявить упорство ради Макса.

– Нет, мой мальчик, – возразила Лиз. – Не ради Макса, а ради себя.

Адам решил до конца биться за ту территорию, которая пока еще принадлежала ему в бывшей лаборатории Макса Рудольфа. Чтобы восполнить потерю в заработке, он нанялся на должность старшего ординатора в гинекологическом отделении стационара.

Это означало, что старшие врачи могли переложить всю рутину на ординаторов и быть спокойны – в случае любого осложнения Адам всегда вовремя вмешается.

А поскольку по должности от Адама требовалось лишь быть в досягаемости, то он имел возможность больше времени проводить в лаборатории, откуда до любой палаты было рукой подать. И всякий раз, как научные изыскания начинали казаться ему бесплодными и вгоняли в уныние, он находил утешение во врачебной работе.

Адама всегда приводило в восторг появление на свет хнычущих, раскрасневшихся младенцев – ведь этим крохам предстояло навсегда изменить жизнь своих родителей.

А может быть, изменить мир.

Однако этот аспект своей работы он едва ли мог обсуждать с Лиз. Его не покидало чувство, что смерть Макса лишь усугубила горечь в душе Лиз, вызванную бездетностью. Но с течением времени вдова стала понемногу свыкаться с утратой. И тем отчетливее видела, что Адам со своей потерей еще не смирился.

– Адам, поверь мне, Макс бы не обрадовался, если бы увидел, как ты превращаешься в отшельника. Ты еще совсем молодой. Тебе надо думать о своих детях, а не только о чужих.

Адам пожал плечами.

– Дай мне немного времени, Лиз, – уклончиво ответил он. – Пока что Каванаг всеми силами старается осложнить мне жизнь.

– А кстати, как у тебя дела с той миловидной девушкой из Вашингтона?

Адам развел руками.

– Что тут можно сказать? Она там, я здесь. Все решает география.

– Почему бы тебе не перевезти ее сюда?

Адаму не хотелось вдаваться в подробности непростого социального положения Тони. Но он поддался на уговоры Лиз и, во всяком случае, не стал противиться собственным желаниям. В тот же вечер он позвонил в Вашингтон и навязался в гости на выходные. Тони не скрывала своей радости.

Она встречала его в аэропорту. Что-то в ней изменилось. Стала спокойнее?