Ага, конечно. Заждались.

Я молча смотрела в её идеальное лицо с неброским макияжем. Волосы были собраны в тугой пучок на затылке, и ни одного выбивающегося волоска я не смогла найти, как бы тщательно не искала. Безупречна. Безупречна и холодна.

– Почему на тебе эти туфли? – тихо возмутилась она, кидая на Стеф быстрый и полный неприязни взгляд. – Я сказала надеть тебе другие.

Сказала она. Я так и знала, что из-за такой мелочи она устроит трагедию. Но дело в том, что туфли, которые выбрала она, были с открытым носом. А я назло непонятно кому покрасила ногти в чёрный цвет. Небольшой, никому неизвестный, а потому и глупый бунт на корабле. У неё случится инсульт, если она их увидит.

Сдержаться и не состроить гримасу максимальной неприязни далось с трудом.

– Прости, мам, – игнорируя вопрос про туфли, я изобразила виноватую улыбку на лице. Только вслух я называла родителей так, как положено. В то время как мысленно, вместо принятых «мама» и «папа», всё чаще и чаще стали звучать их имена. – Стефани помогала мне с причёской, поэтому мы задержались.

С причёской под названием: «Прямые волосы». Гениально.

Оливия недовольно поджала губы, но промолчала.

– Мы пойдём поедим, – быстро сообразила я, чтобы, не дай бог, не получить ещё целый список выговоров. – Заодно, поприветствую гостей.

А с некоторыми придётся даже познакомиться. Мою мать не сильно волновал тот факт, что на моём празднике были неизвестные мне личности.

– Хорошо, – на её лицо налезла маска снисходительного одобрения. – Только много не ешь, ты и так поправилась на полтора фунта.

Абсолютно не удивлённая её дополнительными комментариями, я нехотя кивнула и, взяв Стеф за руку, потащила к столу с закусками.

– Полтора фунта! – с ужасом на лице прошептала подруга, когда мы отошли на безопасное расстояние. – Твоя мать – монстр.

– Монстр – это комплимент. Поверь, она гораздо хуже.

Сморщив нос, я с плохо скрытой неприязнью рассматривала еду.

– Сейчас бы колу, бургер и картошку с соусом, – мечтательно вздохнула Стеф, видимо вспоминая свой собственный день рождения. У неё не было шикарного праздника. Всё было по-домашнему: семья, близкие друзья и вредная еда. В тот день нам даже разрешили выпить по бокалу шампанского. Её родителей я обожала. Они всегда учитывали пожелания дочери и ругали за действительно серьёзные проступки, а не кусок пиццы.

– Будем есть то, что есть, – буркнула я, беря рукой кусочек сыра.

Пока я, стараясь не поморщиться, жевала мягкий, почти безвкусный сыр, ко мне подошли несколько ребят с соседней улицы. Я с ними не общалась, просто здоровалась при встрече, поэтому пришлось поднапрячься: принимать поздравления и перебирать в памяти их имена. Одновременно. С первым получилось, со вторым пошло труднее. На третьем я решила закончить истязать свой мозг и улыбаться так широко, словно ничего прекраснее, чем встреча с ними, со мной не случалось и не случится никогда.

Стандартная процедура. Никаких удивлений. Список гостей составлялся не мной.

– Вот он, – шепнула мне Стеф, кивая куда-то в сторону, когда мы остались одни. Я тут же прошлась взглядом по указанной траектории.

В нескольких метрах от стола спиной к нам стоял светловолосый парень в окружении трёх ребят из моего класса. Он был среднего телосложения и немного выше остальных. С этого ракурса я совсем не видела лица и потому не могла дать какую-либо оценку его внешности. Но даже со спины я могла сказать, что держался он вполне уверенно и явно заинтересовал моих напыщенных одноклассников. Ещё бы, в частной школе деньги играли немаловажную роль.

– Какое красивое платье, Майерс! – раздался за спиной самый неприятный голос на планете Земля. Нет, пожалуй, на всех восьми планетах Солнечной системы не было голоса противнее этого.