Первый год принес мне тридцать учеников. Много ли это? В масштабе 2023 года – до смешного мало. Но тогда каждый из них был кирпичиком в ощущении: то, что я делаю, кому-то нужно. Я справляюсь. Люди приходят и остаются, а значит, я на верном пути.

Мне хотелось как можно скорее отработать заветные десять тысяч часов, чтобы стать мастером своего дела. Знаю, что сейчас вокруг теории о количестве времени, которое нужно потратить для достижения классного уровня в чем угодно, идут споры. Кто-то говорит, что число десять тысяч – среднее, а кто-то – что прежде всего нужно получать от процесса удовольствие, наслаждаться каждой минутой, иначе никакие тысячи и миллионы часов за спиной не помогут. Но все, что я делала в жизни, каждая сфера, в чем хоть чего-то добилась (преподавание, предпринимательство, бег, коучинг) научили меня одному: самое главное – упорно делать, достичь глубины, добраться до «твердого». Не каждая тренировка приносит экстаз, по сей день я недостаточно быстро бегу, иногда выдыхаюсь посреди дистанции и теряю темп. И я понимаю: мои неудачи означают лишь то, что я не «выбегала» еще свои километры. Бегу дальше. Не набрали достаточно учеников в этом году? Не выработали достаточное количество минут, часов, дней в маркетинге, в продажах, в методике. Делайте еще. Недавно на отдыхе я увидела надпись на входе в спортзал: Go hard or go home. Мой вольный перевод такой: или тренируйся до последней капли пота, или признай, что ты неудачник, и уходи. Жестко? Пожалуй. Но я не верю, что можно добиться успеха «в легкости», и не хочу вводить вас в заблуждение.

Именно из желания преуспеть я устроилась на работу в другой языковой центр. На этом месте я увидела, что такое плохая организация учебного процесса и как точно не должно быть. Или, по меньшей мере, как я бы не хотела, чтобы было у меня с моими учениками. Дети сидели за неудобными столами почему-то черного цвета, а стены собственник выкрасил в «жизнерадостный» оттенок коричневого. Обстановка не просто не вызывала прилива сил и мотивации учить язык, она придавала даже самому солнечному дню легкий налет осенней тоски. Оборудование отсутствовало. Причем я имею в виду не запредельные для этой организации телевизор или допотопный ноутбук. Не было ни красок, ни ножниц, ни бумаги. В общем-то, из того, что необходимо для занятий с детьми, была лишь я, то есть преподаватель. Кроме того, деньги там платили крошечные – двести пятьдесят рублей за час. Этого едва хватало, чтобы оплачивать няню, которая сидела с дочкой, пока я бегала из центра в центр. Но я и не нуждалась в большом заработке. Для меня драгоценностью был каждый следующий рабочий час, каждая возможность стать сильнее как педагогу.

С той же целью я набрала учеников на индивидуальные занятия и после двух основных работ (я продолжала сотрудничать с Улей) шла к некоторым из них домой, чтобы сделать школьную домашнюю работу или подготовиться к завтрашней контрольной. А еще были ребята, которые согласились приходить ко мне, пока спала Настя. Иногда ее беспокоили зубы или перевозбужденность днем, отсутствие прогулки – мало ли что может встревожить младенца, и она утихала только у меня на руках. Я не отменяла уроки, так и вела: покачивая Настю на руках, объясняла правила.

Мне отчаянно нужны были дети, практика, как можно больше и чаще. Тогда в голову пришло решение: больше всего детей, конечно же, в детских садах. Туда мне и нужно! В поисках нового рабочего места я обзвонила десяток садиков города. Спрашивала, не нужен ли им преподаватель английского. Большинство директоров ответили вежливым отказом, а кто-то не удержался и бросил раздраженное: «Английский детям-дошкольникам? Вы сошли с ума». Не вопрос, утверждение. Никто не хотел меня слушать и вникать, почему английский для детей пяти-шести лет – вообще-то отличная идея. Но нашлась одна директриса, у которой хватило времени и желания выслушать мое предложение. Она заинтересовалась и пригласила меня к ним в сад