Переглядываемся со сникшей Стаськой.

– Ну, тогда, пап, я начну, а Юля подхватит.

Наумов кивает и откидывается в кресле, с интересом наблюдая за дочерью, тогда как я сама неотрывно слежу за ним. И чем дольше я на это смотрю, тем спокойнее мне становится. Ну чего я на него взъелась? Что придумала? Нормальный мужик, дочку вон как любит! Смотрит на нее – и такая гордость в глазах, что я, как мать, невольно ей проникаюсь. Возникает даже чувство некоего единения. Будто я его хорошо знаю – настолько мне самой знакомы и близки эти чувства. Окончательно успокоившись, то тут, то там вставляю какие-то реплики, а когда Стаська заканчивает свой блок, влегкую подхватываю оставшуюся часть презентации. Меня Наумов слушает с неменьшим интересом. Возможно, потому что для него нова тема бьюти. Графики, слайды, маркетинговые исследования, работа с холодной аудиторией… Это то, на чем я съела собаку. Я знаю, что хороша. А что думает он – мне пофиг. Закончив, расслабленно улыбаюсь и походкой от бедра возвращаюсь в свое кресло. И вот тут начинается то, чего я не ожидала. Наумов подключается, и начинается просто перекрестный допрос. Нет, мы готовились, и почти на каждый его уточняющий вопрос у нас находятся исчерпывающие ответы. Просто… Я не понимаю, как человек, не сделавший для себя ни единой пометки за время нашего питчинга, вот так сходу уловил суть, не упустив ни одной мелочи.

– Рот закрой, – шепчет Стаська, когда Наумов дает нам передышку, отвлекшись на какой-то важный звонок.

– А-а-а?

Стаська смеется:

– Говорю, у тебя челюсть упала. Подбери.

– Я в шоке.

– Понимаю. Это впечатляет, да?

Не то слово, блин. Я действительно жутко взбудоражена. Поймите меня правильно, я видела много успешных людей, в том числе в работе, но это какой-то совершенно новый, запредельный уровень эффективности.

– Теперь я понимаю, в кого ты такая умница.

– Папа говорит, что как раз в химии он полный ноль. – Смеется.

– Ты сама-то в это веришь? – занудствую я.

– Не очень.

– Эх… Не знаю, радоваться мне или печалиться о том, что ничего не получится.

– Это еще почему?

– Стаська, будем честны, не захочет твой отец со мной иметь дела. Но ты не думай, я не против, чтобы ты использовала мои идеи…

– Вот еще! Что за бред?!

– Извините, что заставил ждать, – не давая разгореться нашему спору, Наумов возвращается в кабинет. – В целом для меня все очевидно, – косится он на часы. – Можете начинать работу. Я в деле. Но прежде… Кто у вас судья? Гончаренко?

Верите, я сходу вообще не врубаюсь, о чем он. Какая судья? У меня? Ну не про развод же он… Или…

– Это важно? – лепечу, подхватывая сумочку, потому что всем своим видом Наумов показывает, что мы и так слишком злоупотребили его драгоценным временем. В пересчете на твердую единицу валюты я даже боюсь представить, сколько мы ему задолжали за эти… полчаса?

– Вам надо развестись, прежде чем учреждать компанию.

– Да, конечно, я понимаю. Нам, наверное, дадут время на примирение и…

– И как? Вы собираетесь? – интересуется олигарх, сгребая со стола разбросанные бумаги. Наблюдая за ним, я совершенно не поспеваю за сменой тем.

– Что собираюсь? – сглатываю.

– Мириться?

– Нет! – от возмущения у меня срывается голос.

– Тогда я подумаю, как ускорить процесс, – огорошивает меня отец Стаськи. И, видно, этим финалит наш разговор, переключаясь на дела семейные: – Стась, тебя в пятницу ждать?

– Конечно.

В памяти совершенно не откладывается наше прощание. Только его удаляющаяся спина, закрывшая собой свет.

– Ну, ты как?

– Если бы я не завязала с синькой, накатила бы, – сознаюсь как на духу.

– Так давай. У нас, вон, повод какой!