– Откуда у тебя это, кокомо?

– Отдала на сохранение одна пиратка, – честно ответила Анью.

– Поразительно! – Корнелиус покачал головой. – Невольно начинаешь верить в судьбу. Или в то, что у пиратов может проснуться совесть… Эту карту из поколения в поколение передавали бургомистры Моки-Токи, но много лет назад она исчезла, вместе с бургомистром Мако. В тот день он совершал обход острова, как и положено бургомистру, но пираты, высадившиеся на остров, схватили его. С тех пор много времени прошло и вот теперь у Тортоика вновь будет смотритель. Спасибо тебе за то, что вернула карту.

Анью удивлённо хлопала глазами. Совпадение казалось невероятным, но и не было похоже, что Корнелиус обманывает её. Да и бумага была ей не нужна. Она бросила беглый взгляд на подпись и замерла, словно в неё молния попала. Сбоку от карты были записаны ноты. Анью едва слышно напела мелодию, что была записана на карте. Вышла именно та песня, что звучала у неё в голове…

– Это уже не похоже, на простое совпадение. Постарайся узнать больше, – Энвиса внимательно всматривались в бумагу на столе, явно заинтересовавшись ничуть не меньше.

– Да, это та самая колыбельная, – улыбнулся бургомистр.

– Колыбельная? – удивлённо переспросила Анью.

– Колыбельная, что пела Нинав Тортоику, – пояснил Пэн, притопывая на месте от переполняющих его эмоций. – Бургомистр, а можно я отправлюсь в обход уже завтра? Я и представить не мог, что мне выдастся такая возможность!

– До чего же ты неугомонный, Пэн, – бургомистр покачал головой. – Прежде, чем нестись непонятно куда, помоги нашей гостье расположиться. Такое чувство, что я зря обучал тебя все эти годы.

– Пойдём, кокомо, – Пэн подхватил её под локоть, поднимая из-за стола. – Я покажу, где ты можешь остаться на ночь.

Он едва ли не выволок её из дома бургомистра, потащив по одной из ближайших ветвей. Колдунья едва успевала переставлять ноги.

– Отпусти! – Анью выдернула руку. – Мне не нравится, когда меня трогают! Не делай так!

– Ты чего, кокомо? – Пэн обескураженно смотрел в ответ.

– Анью. У меня есть имя.

– Анью, – повторил Пэн. – У кокомо разве не принято прикасаться?

– Не у всех, – она пожала плечами. – Там, откуда я родом, не принято трогать всех подряд. Прикосновения – показатель близких отношений или крепкой дружбы.

– Ну так мы друзья, – кивнул ей Пэн, снова хватая за руку и повёл за собой куда-то дальше по ветке. – А мы, мококо, постоянно обнимаемся. Это, вроде как, способ показать хорошее отношение. Когда есть кто-то, кто тебя обнимет, то ты уже не чувствуешь себя таким одиноким. Даже мир не кажется столь серым в дни затяжной грусти. Поэтому вам, кокомо, нужно чаще обнимать друг друга. С печалью одного, разделенной на двоих, можно гораздо быстрее и легче справиться.

Анью задумчиво шла следом, сосредоточившись на словах Пэна. Было в них зерно истины. Силлины весьма сдержанны в проявлении эмоций, делясь самым сокровенным лишь по ментальной связи с теми, кого допускали в свой мэлринд. Люди были немногим более открытыми в этом отношении, а вот мококо явно не были такими отчужденными.

Вокруг них постоянно сновали жители города. Они радушно распахивали объятия, приветствуя друг друга, держались за руки, прикасались к лицам и волосам других, целовали друг друга в щёки. Это было странно, непривычно, но в таком контакте чувствовалась какая-то дружеская поддержка. Будто эти необычные малыши делились друг с другом теплом своей души, отдавали частичку себя другим, принимая подобную энергию от окружающих и оставаясь при этом наполненными теплом и заботой.

Если бы я могла так же легко отдавать своё тепло, как это делают мококо, то, может, тогда всё сложилось бы по-другому? Может это то, чего ему не хватило, чтобы человеческое пересилило демона…