– Аман ведь человеческое имя, – Эйша сменила тактику, перейдя в наступление. – У тебя был роман с человеком?

– Не было.

– И поэтому ты в первую очередь подумала о нëм спросонья? – не унималась Эйша. – Может потому, что спали вместе?

– В этом нет ничего постыдного, – вмешалась в разговор Лан Роу. – Любовь – это благо и счастье. Признаться, по юности я была влюблена в одного парня. Он обучался в той же школе боевых искусств, что и я, но был на пару лет старше. Он очень красиво за мной ухаживал. Дарил разные безделушки, гуляли по ночам, любуясь звëздами. Правда, у нас не сложилось.

– Почему? – Аньюриэль, забыв про свой настороженный настрой, смотрела на неё с искренней заинтересованностью.

– На соревнованиях я его победила, – Лан Роу неловко улыбнулась. – Его самолюбие и гордость непоправимо пострадали и это стало причиной разрыва отношений. Да и я не могу принять рядом с собой мужчину, который слабее меня. Не знаю почему так, просто не смогу…

– Потому что рядом с мэлдо ты можешь быть слабой. Потому что он может тебя защитить. Но нельзя быть слабой рядом с тем, кто слабее.

На какой-то момент ними сложилось странное понимание. Они обе искали одно и тоже – чувство защищенности.

– Как всë запущенно… – Эйша покачала головой. – Если опираться на твой уровень силы, кэп, то выбор окажется весьма ограниченный.

– Мне не нужен выбор, – Аньюриэль отмахнулась.

– А Аман сильный? – с совершенно детской непосредственность спросил Пэн.

Аньюриэль выглядела глубоко несчастной. Кем бы не приходился ей этот мужчина, разговор о нëм причинял ей слишком много боли. Можно было не сомневаться, что этот человек напрямую связан с той чернотой, что разъедает колдунью изнутри.

– И да, и нет, – уклончиво ответила Аньюриэль.

– Это как? – удивился Пэн. – Сильнее и слабее одновременно.

Аньюриэль кивнула. Стало ещё непонятнее. Чародейка обвела их печальным взглядом, словно пытаясь так передать им то, для чего не хватало слов. Была в словах Аньюриэль странная тоска, передавшаяся и им. Эйша смутилась, отвернувшись к окну.

– Где он сейчас? – тихо спросил Пэн, явно непонимающий, что переходит черту. – Почему он не с тобой?

– Он… Его больше нет в этом мире, – чародейка попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то кривой.

Тихо ругнулась Эйша. Лан Роу глубоко вздохнула, догадываясь о том, что не было озвучено. Аньюриэль было, откровенно говоря, жалко. Вынужденная изо дня в день жить с этим чувством и не имея возможности что-то исправить, она продолжала идти вперëд. Под всей этой злостью, под всем этим гневом скрывалось чувство вины и боль. Вина за то, что не смогла уберечь кого-то близкого и боль от потери того, кого любила.

Тот, кто слабее, но в тоже время сильнее… Разве такое бывает?

Неловкое молчание прервал Вонтон, зашедший в зал с целой стопкой бамбуковых пароварок. Он сгрузил эту башню на стол и молча удалился, чтобы практически сразу вернуться с подносом уставленным чашками и парой заварников.

– Садись с нами, – Аньюриэль пересела ближе окну, освобождая стул.

– Ну… Это… – Вонтон неуверенно топтался возле стола.

– Ты из-за кумихо пьëшь? – глядя мужчине в глаза спросила чародейка.

Вонтон молча рухнул на стул, налил себе стакан чая и тут же опрокинул в себя, словно вино. После чего занюхал это рукавом. Таким разбитым Лан Роу Вонтона прежде не видела. Даже череда выбываний из отборочных в последних турнирах его так не выбивала из равновесия, как новость о том, что Мидзури оказалась оборотнем.

– Да что вы понимаете?! – ни к кому толком не обращаясь пробасил мужчина.

– У нас образовался вечер разбитых сердец, – Эйша удивленно присвистнула.