И все же он чувствовал впивавшиеся в него взгляды остальных. Оуэнс качал головой. Джулиана высоко вскинула брови, и даже Гренвилл нахмурился.

Аннабел уставилась на него и пробормотала:

– О том, как привлечь внимание мужчины.

Одна из тех тем, которые так любят читатели «Уикли»! Далее последует попытка разобраться в чувствах мужчины и женщины… Поэтому Найтли кивнул, безразлично бросил «хорошо» и справился о заметках репортера по уголовным делам Дэймиена Оуэнса. Совещание продолжалось.

– Прежде чем мы разойдемся, – объявил Найтли в конце, – должен сказать, что до меня дошли неприятные слухи. Репортер «Лондон таймс» был арестован за то, что представлялся аристократам дипломированным врачом и сумел найти среди них пациентов.

В комнате раздались потрясенные возгласы авторов, не сразу осознавших весь ужас случившегося. Информация, полученная негодяем-репортером, должно быть, собрана в спальнях членов высшего общества. И она стоит целое состояние, которое надеется получить владелец за то, что все это никогда не появится в прессе.

– Это может столько объяснить… – задумчиво пробормотала Джулиана, сведя брови. – Разорванную помолвку Докинса. Срочную командировку мисс Брэдли во французскую монастырскую школу…

Этим она лишь подтвердила подозрение Найтли. Добром все это не кончится. И платить придется по самой дорогой цене. И не только «Лондон таймс».

– Почему все смотрят на меня? – осведомилась Элайза Филдинг, ныне герцогиня Уиклиф.

– Потому что вы так же умело маскировались под служанку в апартаментах герцога, – с явным восторгом пояснил Алистер Грей, театральный обозреватель. Элайза хитро усмехнулась.

– Зато теперь я его жена, так что это должно гарантировать мне некое оправдание. И я не единственный репортер, который ради статьи принимал чужое обличье. Как насчет статьи мистера Оуэнса о сыщиках с Боустрит?

– Это было бог знает когда, – отмахнулся Оуэнс.

– Но вы изображали офицера, – настаивала Элайза.

– А кто-нибудь спрашивал Гренвилла, как он получил доступ в парламент? – жарко возразил Оуэнс. Все головы повернулись к ворчливому старому репортеру с лицом гончей.

– Я никем не притворяюсь, если вы на это намекаете, – сухо запротестовал Гренвилл. – Сижу на галерее вместе с остальными репортерами.

– А дальше? – не унимался Оуэнс. – Теряетесь в коридорах, как слабоумный старик? Подкупаете членов парламента?

– Ради хорошей заметки каждый сделает все возможное, – вставила леди Роксбери, которая однажды переоделась мальчишкой и проникла в «Уайтс» – самый эксклюзивный в мире чисто мужской клуб, куда на протяжении всей его истории не допускалась ни одна женщина.

– И все мы потенциальные мишени для властей, если последним вздумается поближе к нам присмотреться. Но они не могут сделать этого, потому что в таком случае все газеты закроются, а мы попадем в тюрьму.

– Все, кроме мисс Свифт. Она в полной безопасности. Потому что никогда не делала ничего дурного, – добавил Оуэнс. Все рассмеялись. Даже Найтли. Он был готов держать пари, что Дорогая Аннабел была последней женщиной на Земле, которая причинит кому-то неприятности.

Письмо издателю

Ненавижу нынешние женские моды, созданные угождать низшим мужским инстинктам. К сожалению, джентльмены, похоже, не разделяют моего отвращения. Я боюсь за цивилизованный мир.

Подписано: «Леди»

«Лондон уикли»

Если у Аннабел имелись хоть малейшие сомнения в крайней необходимости начать кампанию за завоевание Найтли, события этого дня их рассеяли. Даже если бы ее трясло от сожаления, терзали сомнения и лихорадочная паника по поводу столь безумного плана, сегодняшний разговор с Найтли прояснил голову и подтвердил правильность действий.