В таких стерильных условиях уровень смертности действительно снизился. Но даже после того, как больницы и воспитательные приюты приняли столь радикальные меры, многие младенцы все равно по необъяснимым причинам заболевали и умирали. Им обеспечивали нормальное питание, теплый кров над головой, максимальную защиту от заразных болезней, но они продолжали необъяснимым образом заражаться инфекциями, которые не поддавались лечению. Что происходило?

Именно тогда на сцену вышел Рене Шпитц. В 1945 году он опубликовал результаты исследования, которое было посвящено тому, насколько важную роль в развитии и здоровье ребенка играет… любовь. Шпитц был беженцем, он прибыл в США из Европы, спасаясь от нацистов, и был не просто первопроходцем в этой научной теме, но отступником. В своем исследовании ученый сравнил две группы обездоленных детей – питомцев безымянного воспитательного дома и малышей, живших в яслях при тюрьме в штате Нью-Йорк, где отбывали срок их матери.

В сиротском приюте все дети, за которыми наблюдал Шпитц, были младше трех лет и содержались, по выражению ученого, в «одиночном заключении». Там были приняты все возможные меры, чтобы воспрепятствовать распространению болезнетворных микробов. Кроватки были отделены одна от другой развешанными простынями. Нянечки и воспитатели носили перчатки и маски. Младенцев почти не брали на руки.

Совсем иная обстановка царила в тюремных яслях. Дети беспрепятственно играли друг с другом и забирались друг к другу в кроватки. Повсюду валялись игрушки. А самое главное – матерям разрешалось проводить время со своими детьми, часто играть с ними и баюкать их.

В отличие от сиротского приюта, в тюремных яслях царил хаос, который, казалось бы, являлся идеальной питательной средой для вредоносных бактерий. Но, когда Шпитц сравнил уровень смертности питомцев приюта и детей в яслях, он был ошеломлен. Из 88 детей в приюте, где поддерживали стерильную чистоту, но избегали человеческих контактов и ласк, к концу исследования умерли 23 ребенка. В тюремных яслях за этот же период не умер ни один.

Это открытие опровергло идею о том, что в сиротских приютах дети умирают только лишь из-за подверженности микробам. Однако заявление Шпитца главным образом заключалось в том, что умирали они не от этого, а скорее от недостатка любви, подорвавшего их здоровье. Возможно, сработали и другие факторы, в том числе отсутствие стимулирующего окружения, но не было сомнений, что у приютских детей, которых наблюдал Шпитц, не было рядом человека, с которым их связывали бы прочные узы близости. Не было того, с кем они чувствовали бы себя нужными, любимыми, в безопасности, под присмотром, окруженными заботой. Детям не давали сформировать такую причастность. В результате они чахли и умирали.

В 1947 году, во время встречи в Нью-Йоркской Медицинской академии, Шпитц показал коллегам кинопленку – запись психологически обездоленных детей в безымянном приюте, за которым наблюдал в ходе исследования. Черно-белый фильм, мутный и нечеткий, назывался «Горе: смерть во младенчестве». На одной из первых заставок зрители прочитали следующее: «В раннем младенчестве общая сумма человеческих связей, имеющихся у младенца, представлена матерью или ее заместителями». Затем коллеги Шпитца увидели маленькую девочку по имени Джейн, которую мать только что оставила в сиротском приюте. Поначалу Джейн была жизнерадостна и бодра. Когда Шпитц наклонился над кроваткой, смеясь и играя с малышкой, она смеялась и играла в ответ.

Затем фильм показывал ту же малышку неделю спустя. Ребенка как подменили, она стала совершенно иной – с подавленным и умоляющим выражением на лице. Когда нянечка подошла к ее кроватке поиграть, как неделей раньше подходил ученый, Джейн посмотрела на женщину и заплакала. Тогда сам Шпитц подошел к малышке и попытался ее утешить, но она не успокаивалась. На протяжении всех трех месяцев, что длилось наблюдение, Джейн горевала и рыдала.