Карл-Хайнц – психиатр на пенсии из города Эссена, что на севере Германии. Он человек серьезный и педантичный, с тихими, почти меланхоличными манерами и в маленьких, с тонкой оправой очках. Шестнадцать лет назад у него отказали почки. Он говорит, что неизвестно почему, хотя самыми частыми причинами бывают диабет и артериальная гипертензия. Он стал одним из 80 тысяч немцев, чья жизнь зависит от диализа – процедуры, в ходе которой кровь регулярно пропускается через аппарат, фильтруется, избавляется от продуктов распада и возвращается в тело.

Он бывает прикован к аппарату по девять часов четыре-пять раз в неделю. Карлу-Хайнцу повезло, он устроил себе диализ на дому. «Но ночь не проспишь, – говорит он. – Включается сигнальное устройство. Надо проверить аппарат, сменить жидкости. В руке сидят две здоровенные иглы». Он показывает большой рубец на внутренней стороне предплечья, где ночь за ночью находятся иглы.

Он жил. Он все еще мог выгуливать собаку и рисовать. Но зависимость от аппарата лишила его возможности путешествовать, и шансы на счастливую старость с женой и дочерью были невелики. Средняя продолжительность жизни у таких больных – пять лет.

После двенадцати лет диализа Карл-Хайнц шел к успеху, и, когда ему наконец предоставили возможность пересадки почки, он сказал «да», хотя с некоторой тревогой. «После этого моя жизнь разительно изменилась, – говорит он. – Появилась свобода. Мобильность». Он сообщает, что за четыре года после трансплантации съездил с женой к дочери в Озерный край, в Соединенное Королевство, – путешествие, невозможное при диализе. Они дважды побывали в Нью-Йорке и собираются отправиться на юг Англии.

За это он заплатил высокую цену. Он больше не прикован к аппарату, но вынужден до конца дней принимать сильнодействующие иммуносупрессоры, чтобы организм не отверг чужеродный орган. Это чревато риском опасных инфекций, и он живет под постоянной угрозой развития рака{58}. Есть и неврологические побочные эффекты: он страдает от болезненного жжения в ступнях. Вдобавок препараты токсичны, и это подвергает нагрузке его драгоценную почку. Излишне понизишь дозу – и организм ее отвергнет. Повысишь – и отравленный орган откажет.

«Help me» – одна из любимых песен Карла-Хайнца; он выбрал ее, потому что она сообщает умиротворенный, задумчивый настрой. Слушая, он проглатывает капсулу и запивает ее лавандовым напитком. Он знает, что, в отличие от других таблеток в его пластмассовой коробочке, капсулы не содержат никаких активных веществ. Он принимает их как участник новаторских испытаний, призванных выяснить, способен ли его ритуал – питье, таблетка, музыка – скорректировать реакцию организма на трансплантат, в данном случае – ослабить ее больше, чем действие лекарств.

До сих пор мы рассматривали эффекты плацебо, опиравшиеся на сознательные веру и ожидания. Вы думаете, что таблетка или инъекция произведет определенный эффект, после чего так и случается. Хотя такие фиктивные методы способны произвести соматические изменения, они влияют в основном на субъективные симптомы вроде боли – на то, что мы чувствуем, а не на основное заболевание. Но Карл-Хайнц надеется, что его сознание запустит другой механизм, который сможет повлиять на фундаментальные биологические функции, включая иммунную систему.

Рекомендатели говорят, что этот феномен способен снизить дозу лекарств для таких больных, а также для тех, кто страдает от аллергий, аутоиммунных расстройств и даже рака{59}. Но этот метод далек от общепринятой медицины, и большинство иммунологов едва признает даже его существование.