Сейчас, много лет спустя, я чувствовал себя неблагодарным козлом, который буквально через год вылетел из престижнейшей команды, попавшись на элементарном тесте на наркотики. Нам удалось замять скандал, но я переехал в Чикаго и перевелся в другой клуб, так филигранно вживаясь в роль, что никто не догадывался, что под поверхностью из платины скрывается обычная ржавчина.

Смотрите и приветствуйте – Ник Каллахан – спортсмен-наркоман и величайшее разочарование всех, кто когда-либо становился частью его жизни. Кажется, я что-то говорил насчет сверхновой звезды? Ах, ну да, точно! Только вот я забыл упомянуть, что звезды умирают задолго до того, как людям доведется увидеть их свет. Я был мертв уже целую вечность.

– Тебе нужна помощь, Кей, – твердо сказал Ди. Будто я не знал.

Вместо ответа снова обхватил ртом трубочку от стакана, который тот все еще держал у моего лица, с громким противным хлюпаньем всасывая воду. Будто этот звук мог заглушить во мне отголоски ненависти к себе. Я не просил отвязать меня, зная, что за очищением последует тяжелая ломка, и лучшее, что мог сделать, – это проглотить мольбы о свободе, встречая неизбежное.

Глава 6

Оливия

Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным…

(Лк. 8:17)

Дедушка постоянно говорит, что не стоит торопиться с суждениями, сетовать на обстоятельства и проклинать жизнь, пока не посмотришь на ситуацию под разными углами. Я с детства любила слушать его истории, сотканные из мудрости и жизненного опыта, но моя противоречивая натура, должно быть, впитывала знания слишком избирательно. Поэтому, попав в подобие новых метафорических кандалов, надетых отцом, отчаянно скучала по старым.

Три месяца назад я могла украдкой заниматься любимым делом, пока не попалась. Теперь вместо Кая, который стал больше другом, чем водителем и гарантом безопасности, ко мне был приставлен настоящий охранник. Молчаливый и угрюмый Роуэн, на три головы выше обычного человека и всем видом напоминающий дрейфующий кусок арктического льда величиной с акр. Он обменивался короткими фразами только с отцом и другими охранниками, а мне лишь кивал и указывал рукой, в каком направлении идти. Если до этого у меня почти не было друзей, то теперь даже простые прохожие отпрыгивали подальше, заметив этого громилу, подобно гигантской неоновой вывеске оповещающего о том, что нужно держаться подальше.

Моя успеваемость пошла в гору, потому что теперь, стоило хотя бы взглянуть в сторону, противоположную местоположению университета, как великан тут же включал опцию сигнализации, донося отцу о моих предположительно дурных намерениях. Я больше не прогуливала учебу, рутинно следуя указаниям свыше и чувствуя, как мое собственное «я» постепенно растворяется, превращая меня в едва заметную оболочку человека.

– Пройдет время, и он оттает, – заверяла мама, имея в виду отца. Она была одной из немногих, кто хоть каплю должен был разделять мое стремление не жить по указке. Лорен Аттвуд была студенткой художественной академии Бостона, когда впервые встретила своего будущего мужа. Так началась история ее перевоплощения из целеустремленной творческой натуры в изящное приложение к успешному бизнесмену.

– Не будь смешной! Неужели тебе не противно всю жизнь покорно идти у него на поводу, спрятав свое мнение поглубже? – с горечью выдала я, сразу же пожалев о своих словах.

– Словесные нападки на меня не решат твоих проблем, Лив, – нахмурилась мама, делая хаотичные масляные разводы на своем холсте. Ее рука не дрогнула, но плечи напряглись под гнетом моего едкого замечания. – Это не я целый семестр отплясывала в захудалом клубе вместо того, чтобы посещать занятия.