Эта психолог всё разрушила. Лёша не отвечает уже два месяца, «номер заблокирован» – говорят в трубке. Но она-то знает – это всё специальная программа! У них, у оперов, наверняка что-то такое есть, чтоб не могли дозвониться ненужные абоненты, чтобы «допуск» на личный номер был только у своих. «А я не своя! Уже не своя! А ведь сколько морщин я ему разгладила, сколько боли из души вытянула? Это всё она, та дамочка в телефонной трубке! Всё это после неё! Но Сочи меня вылечит! И это место, и этот храм, точнее его руины, к которым люди всё равно приходят молиться. Почему их туда тянет? И мама моя, и тётя любили ездить к нему, даже отец. До того как обидел маму…»

Ахштырский храм. К нему не возят туристов. Сюда приезжают или приходят сами. Те, кто что-то о нём знает, кто что-то слышал. Здесь не бывает шумно, но здесь всегда красиво. Здесь вдруг понимаешь, что можно оставаться кому-то нужным, даже если, казалось бы, всё в тебе разрушено. Этот храм разрушали не раз и восстанавливали тоже не раз. Сейчас над храмом нет ни креста, ни купола. Только стены и арки, увитые плющом. Но у этих стен стоят иконы, здесь зажигают свечи, а кланяются кресту, установленному в центре. Греки, далёкие потомки тех, кто во времена Византии строил этот храм, до сих пор, как говорят, называют его храмом Святой Софии. Русские, пришедшие сюда несколькими веками позже, освятили его в честь Николая Чудотворца. Было это в 1913 году. Теперь эту дату она, наверное, уже не забудет, хотя даже дни рождения каждого из многочисленной своей родни вряд ли смогла бы назвать. Просто услышала она однажды, как рассказывал об этом неизвестный ей мужчина, видимо, тоже не раз здесь бывавший:

– Число 13 считается несчастливым, а для Российской империи этот год был, пожалуй, одним из самых благословенных. Несколько десятков лет потом в СССР свои экономические достижения сравнивали с показателями именно 1913-го. А все беды для страны начались в следующем, четырнадцатом – Первая мировая, революция, Гражданская война. Вот и верь после этого в числа!

– Во что-то верить всё равно хочется, – ответил кто-то из его немногочисленных попутчиков.

– Будет ли снова когда-нибудь этот храм таким, как в 1913-м?

– Тоже сравниваешь? Зря, не те «показатели». Сейчас в основном другим «богам» молятся. Видал в Сочи бизнес-центры? Да и надо ли этот храм восстанавливать? Слава богу, порядок навели, мусор убрали, крест поставили. А если начнут восстанавливать, то получится не древний храм, а чисто новострой, а-ля храм Христа Спасителя. И чудеса «переедут» в другие места, подальше в горы. Туда, где нет ещё ни подъёмников, ни спусков, ни ресторанов мишленовских, ни гостиниц пятизвёздочных.

Они ушли любоваться окружающими пейзажами. Пейзажами, которые и сами по себе чудо!

Но вряд ли и мама, и отец ездили сюда так часто, чуть ли не раз в месяц, только за чудесными видами. Наверняка им хотелось, надеялись они на что-то ещё…

Про даты Жанна раньше не знала, а вот про освящение в честь Николая Чудотворца слышала давно. В их семье это был едва ли не самый почитаемый, самый любимый, самый надёжный святой. И в Москве Жанна ходила в храм в первую очередь к нему, к Николаю Чудотворцу. «Часто» в её понимании – это раз в месяц, а то и в два. Иногда фантазировала, что находится там, в своём Сочи…

Ничего не понимает эта «психологиня». Но за одно Жанна ей всё-таки была теперь благодарна – за то, что «подтолкнула» её опять поехать к любимому храму, в этот такой маленький уголок такого Большого Сочи, в посёлок Ахштырь.

Одна из версий перевода его названия – «место, где разливают молоко». Не за ним ли, не за молоком ли прибежал откуда-то этот маленький котёнок? Не похож он на домашнего, какой-то неухоженный, худой, мяукающий, рыжий! «Папа, помню, любил только рыжих котят. Это знак! Возьму его и увезу в Москву. Кажется, я его уже люблю. Он мне точно к чуду, к ребёнку. Ведь это наша родовая примета. Назову его Сошик, ведь Сочи по-английски звучит как “соуши”…»