По молодости он был на воинской службе, дотянул до сотника и гонял остатки банд непокорных эмиров. Где-то судьба свела его с моим отцом и когда родитель получил надел земли, ушёл вместе с ним. Сначала личным охранником, потом начальником охраны. Вместе они мотались по Андалусии, пока отец не осел на земле. После моего рождения ничего в их жизни особо не изменилось, мною занималась кормилица и служанки. Когда я подрос, меня стали учить грамоте. Отец нанимал мне хороших учителей, а Максуд натаскивал меня тому, что сам хорошо умел. А это фехтовать и скакать на лошади. С пяти лет я вовсю уже махал детской сабелькой и забирался на невысокую смирную лошадку.

Мне не осталось другого выхода, как посвятить моего наставника в проблему потери памяти. Его реакция меня поразила, он начал с силой хлопать ладонями по бритому черепу и причитать. С трудом удалось его успокоить.

– Теперь ты понимаешь, как важно, чтобы ты был рядом. Я же не знаю – кто друг, кто враг.

Результатом разговора стал тот факт, что Максуд на ночь устроился спать у моей двери. Бедная служанка принёсшая мне вечером кувшин воды, перепугалось до смерти, когда споткнулась от моего слугу. С этого момента он повсюду следовал за мной, а утром недоумённо смотрел на мою зарядку, когда Паула подошла полить мне воды, он отобрал кувшин и сам помог мне, что вызвало уже моё раздражение. Нежные касания девичей ладошки мне нравятся значительно больше.

В доме Менахема мы пробыли ещё четыре дня. Удалось разговорить его на предмет, что и сколько стоит. Мне была выделена некая сумма на первоочередные расходы в счёт моих денег. В кошельке из чёрного бархата лежало 50 серебряных дирхем. Я уже знал, что это составляет 5 золотых динар или несколько килограммов медных фельсов. 48 медных монеток весом в 5 грамм каждая – это одна серебрушка.

По поводу крестьян Менахем пояснил, что подавляющее большинство работающих в поле – это свободные сервы, арендующие землю у хозяина. А вот в доме старались держать рабов, благо этого добра хватало на рабских рынках. На любой вкус и цвет, только денежку плати. Самые дорогие – это ремесленники с опытом. Ценились мастера, за некоторых не скупясь платили несколько золотых динар. Для сравнения, боевой конь обходился в одну золотую монету. Красивую девушку – девственницу или крепкого юношу можно купить за 4-5 дирхем. Цена на остальных измерялась в 1–2 дирхема, иногда и дешевле. Это всё мне поведал Менахем.

– А вот твоя Паулина дочь свободных слуг. Её отец служит у меня конюхом. Учитывая, что они христиане, лучше не связываться. Обрюхатишь её, придётся выплатить приличную сумму.

Вот же зараза, прямо на лету срубил, «папаша». А я-то вознамерился затащить её вечером к себе. Девка прям соком исходит, дыньки налились, бёдрами крутит, аж ноги сводит от желания. После выздоровления у меня естество таки и прёт наружу.

– Я сегодня тебе пришлю другую служанку.

– Не надо никого присылать.

Что-то меня покоробила эта простота, одно дело если сам выбрал и уговорил. А вот так, не знаю – потерплю.

Однажды утром за нами заехал управляющий с сопровождением тех же дюжих охранников. Ривка дала нам с собой огромную корзину с едой, Дара всплакнула у меня на груди, я попрощался с хозяевами и мы тронулись.

Ехать в коляске не очень удобно. Сижу рядом с Алоном, который правит лошадьми, на жёсткой перекладине. В спину упирается корзина, спасибо Максуду, который рысит вперёди, а охрана едет позади и глотает пыль после нас.

Я попросил провезти меня по моим землям. Через час Алон показал мне рукой мои владения. Никакой ограды, участки равнины поросшей травой, сгоревшей на солнце. Попадаются холмы и перелески. Теперь понятно, почему скотоводство. Для скота здесь раздолье. Нам понадобилось часа три, объехать мои владения. Попадались смешанные стада овец и коров, не сказать, что особо многочисленные. Что мне понравилось, это то, что мои владения выходят к большой реке Гвадалквивир. Лигой севернее она делит город Севилью на две неравные части. Именно сюда мои пастухи гоняют скот на водопой. На берегу мне встретился большой табун лошадей, голов в триста. Мы поздоровались с загорелыми до черна пастухами. Назад ехали молча, когда за поворотом открылся вид на небольшую долину с домиком, я прямо засмотрелся. Отсюда было видно поле с колыхающимися стеблями зерна. Красиво, настоящее золото. Дом небольшой, одноэтажный, но вокруг него раскинулся сад. А что, мне нравится, соскочил с коляски и подошёл к дому. Навстречу вышло несколько человек, немолодая и полная женщина кинулась ко мне с криком. Блин, да что это за страсти.