Об этом периоде своей жизни Керенский пишет:

«Окончив техникум, в 1932 г. уехал в Новороссийск, где продолжал учиться в студии живописи и рисунка художника Обрезкова Г.А. (ученика Фешина Н.И.) и одновременно работал художником-исполнителем в клубе «Швейник», в Доме обороны, в Интерклубе, в доме отдыха ЦК Союза лётчиков. С 1935 г. стал печататься в Новороссийской газете «Пролетарий Черноморья». 1937-39 гг. – снова в Пензе, уже в Художественном училище, снова у замечательного русского художника И.С. Горюшкина-Сорокопудова».

В Новороссийске быстро оценили талантливого парнишку и доверяли ему исполнение портретов вождей партии и правительства для клубов, стахановцев и ударников труда для местной фабрики и городской газеты, объёмных сооружений для оформления колонн праздничных демонстраций, масок из папье-маше для карнавалов и бал-маскарадов. Причём сохранились справки о «чрезвычайно своеобразном и творческом характере работ» Керенского.

Как видно из выше приведённой записи, юный художник все эти годы продолжал развиваться, набирался опыта и искал свой путь в искусстве. Более того, выдержки из новороссийского дневника Василия Керенского за 1936 год позволяют понять характер и масштаб его работы и дают нам редкую возможность узнать, какие мысли волновали его в 21 год:

«Хочется работать над собой, хочется жить, работать и верить, быть тем, кто оставляет долго жизненный, чистый, полезный человечеству след. Как много сил, воли, как велика жажда творить. Условий этому нет. Их нужно добывать потом, мученьем, кровью. Однако, иного пути, иной цели передо мною нет. Прошли ещё сутки упорной работы. Труд завершается – седьмое, последнее панно. Завтра все семь будут подписаны, но не мною».

А через три дня – следующая запись в дневнике:

«Работы – семь громадных панно обвили карнизы «Детского мира». Полуторамесячный труд завершён. Невзирая на ограниченный срок выполнения, несмотря на дешевизну, – работа украсила не только этот магазин, она оказалась лучшим оформлением по городу (это оценка зрителей). Заказчик доволен, он даже фотографирует их за свой счёт. Моей подписи на работах нет. Из всей массы зрителей ко мне подошло 3–4 человека, которые знают мою кисть, говорят – «Ведь это твоя рука!?» Я отвечаю молчаньем и убегаю от знакомых».

Вот так, во все времена находятся недобросовестные люди, которые пользуются талантом юных, оставляя их бедными и безымянными! Не у всех хватает сил одолеть такие преграды. Но Керенский одолел, – его звала большая светлая мечта.

Возвращение к Горюшкину было вполне логичным и осмысленным, потому что уровень Пензенского художественного училища 1937 года был несравнимо выше уровня техникума 1932 года. А главное, Горюшкин, как родная душа и опытный педагог, притягивал Василия. Сознавая, как многому ещё можно научиться у Ивана Силыча, он решил окончить училище, чтобы после поступать в ВУЗ. Учитель полностью одобрил его план.

Со времени отъезда Керенского в Новороссийск произошло много перемен. Дела в сфере художественного образования в стране стали налаживаться и приходить к единой системе. В 1933 году в Ленинграде была открыта Всероссийская Академия художеств, а в 1936 году художественно-педагогический техникум обрёл своё старое название «Пензенское художественное училище». Преподавать рисунок и живопись снова пригласили И.С. Горюшкина-Сорокопудова. Постепенно были восстановлены полноценные занятия по основным предметам: рисунку, живописи, скульптуре, композиции. Пришли новые квалифицированные специалисты, вернулись прежние высокие требования профессионализма, основанные на принципах русской реалистической школы. С 1936 года среди художественных училищ страны Пензенское училище стабильно стало занимать одно из первых мест, авторитет его растёт и притягивает молодёжь со всех концов необъятной родины.