– Немедленно уберите оружие, Марчин, это переходит все границы. – Островский закрыл глаза, видимо, сдерживая себя из последних сил. Вены на лбу вздулись, кулаки судорожно то сжимались, то разжимались.

Марго закрыла лицо руками, но даже не вскрикнула. Из своего укрытия Антон заметил, что ей очень страшно. Если бы Марчин, этот гнусный подлец, направил револьвер на нее, Ковров бы не задумываясь выбежал и хуком справа сбил его с ног. Удар у него был сильным: он одно время увлекался английским боксом и однажды даже нокаутировал чемпиона из параллельного курса. Но сейчас предпочел не горячиться и остался на месте, посмотреть, чем все закончится.

А обстановка все накалялась. Сердце забилось быстрее, конечности обдало электрическим разрядом – явный признак выброса в организм адреналина.

– Маргоша, рыбонька моя, не волнуйтесь вы так, все скоро кончится, – обратился второй незнакомец к девушке, да еще и совершил бесцеремонность: воспользовавшись тем, что сидел рядом с ней, приобнял ее и поцеловал в щечку. Коврова передернуло.

Но надо отдать ей должное, подобной бестактности она не стерпела. Даже не развернувшись к своему соседу, влепила ему пощечину.

Точнее, хотела дать, потому что ее тоненькая ладошка взяла чуть выше и только скользнула по волосам немолодого уже господина. А господин этот был не только не молод, но еще тучен и необыкновенно безобразен собой. Обвисшие щеки и тонкие длинные уши делали его похожим на бультерьера. Антону он не понравился сразу.

– Не смейте ко мне прикасаться, мерзкое животное! – Завопила Марго. – Я вас ненавижу! Я вас…я вас…

И стала бить его своими ручками, наотмашь. Но «животное», как метко окрестила его очаровательная девушка, взял ее кулачки в свои ручища и прижал их один к другому, что не составило ему особого труда. А сам сидит да посмеивается, переводя взгляд то на Петра Петровича, то на державшего револьвер Хавинского, словно призывая их в свидетели этой милой женской истерики.

– Да хватит вам уже в самом деле! – Повернулся к ним хозяин дома, уже на пределе нервного срыва. – Марго, не волнуйся, все будет хорошо. Тебе лучше пойти в свою комнату и немного успокоиться. Илья Ильич, я вас прошу как порядочного человека, отведите мою дочь наверх, в комнату. Ей лучше здесь не находиться, я потом к ней поднимусь.

– Да-да, конечно, как изволите.

Илья Ильич Ремизов, а это был он, взял Марго за руку, вывел из-за стола и пошел к лестнице. Девушка отдернула руку, но наверх все-таки пошла. Ее немилый спутник последовал за ней.

Они прошли прямо возле Антона, но его не заметили. Зато он сумел разглядеть очаровательный профиль Марго, ее раскрасневшееся личико и сжатые от негодования губки. Даже в этом состоянии она была хороша собой, и Антон едва сдержался, чтобы не выйти и не поцеловать ее в эти самые губы.

Прямо за ней проследовал Ремизов, но профиль его был совсем не очаровательный. Скорее наоборот, отталкивающий. Раньше Антон считал, что подобные индивидуумы: толстые, противные и с безобразным лицом, встречаются только в газетных карикатурах. Именно так народовольцы изображали генералов, помещиков и других представителей буржуазного сословия. Сейчас же он готов был поменять свою точку зрения – не только там. А когда Илья Ильич зло ухмыльнулся (видел это только Антон, поскольку тот стоял ко всем спиной и лишь к нему одному боком), то студент его просто возненавидел. Ведь есть же такие субъекты, которые вызывают антипатию вроде бы безо всяких причин, на подсознательном уровне, пронеслось в голове притаившегося студента. Илья Ильич Ремизов явно принадлежал именно к этой категории людей.