В ту ночь умерла соседка – бабка Зинаида. И так уж получилось, что в эту же ночь я впервые повстречался с тем, кто на темной стороне. С темной силой.
Это ощущается как нечто постоянно меняющее формы и обличия, и в этом во всем есть какая-то совершенная красота. Тот, кто сидел много лет назад на моей кровати, не пугал меня специально, но он как будто поглощал меня, манипулировал мною.
Рядом с этой силой чувствуешь свое полное бессилие, ощущаешь себя маленьким корабликом в океанском шторме. Понимаешь, что ты никто и ничто.
И все, что ты собой представляешь, не имеет никакого смысла, никакой силы и никакого значения. Но вместе с тем ты ощущаешь, насколько тебе хочется БЫТЬ, насколько велико желание обладать этой силой.
Заблокировать чувства
А еще я однажды совершил побег из детского сада. Родители много работали, а нас с братом отдавали на пятидневку. Для меня всегда было проблемой спать в чьем-то присутствии, а там в одной комнате стояло 10–15 кроватей. И каждую ночь, погружаясь в какое-то свое особое состояние, я слышал звуки дыхания других детей. Более того: мне кажется, что я даже видел сны этих ребят.
Напротив меня, помню, стояла кровать одной девочки, которая все время смотрела на меня и делала руками какие-то пассы в воздухе. Она говорила мне, что знает о даре, которым я обладаю, и пытается меня от него излечить, потому что иначе мне это будет очень мешать в жизни.
Вот такой у нас с ней был серьезный разговор, хотя оба собеседника тогда еще на горшок ходили. Потом я сбежал из сада, но до дома добраться не сумел и в итоге вернулся. Сейчас, спустя много лет, я прокручиваю в голове эти воспоминания и впечатления и понимаю, что они все такие же яркие и свежие – как будто все это было вчера…
А тогда я всеми силами пытался заблокировать свои чувства и эмоции, погасить их.
Может, если бы у меня была возможность с кем-то поделиться происходящим, мне было бы легче. Но у меня такой возможности не было – ну кому я мог о таком рассказать? Кто бы меня услышал, кто понял?
Когда я пытался заводить эти разговоры с мамой, она довольно резко их пресекала. Что уж говорить о других людях. Словом, это было самое настоящее тотальное одиночество.
Конечно, у меня были какие-то приятели, с которыми мы общались, болтали. Точнее, это я рассказывал разные истории, собирая вокруг себя толпы ребят. Им было интересно меня слушать, но только мои рассказы воспринимались как какие-то байки или сказки. А ведь я ничего не придумывал, лишь говорил о том, что происходит в моей невидимой чужим глазам жизни, пересказывал свои сны. Но никто из моих слушателей даже предположить не мог, что все, о чем я говорю, – не выдумки, а реальность. Моя реальность.
Однажды чья-то мама сказала: «Ой, смотрите, Максим пришел, наш сказочник, сейчас байки будет травить». Я пришел домой и спросил у своей мамы: «Что значит «травить байки»?» И она мне объяснила, что это значит. Вот, оказывается, что я делал – байки травил.
До определенного момента, наверное, до подросткового возраста, мне не казалось, что со мной что-то не так. Мое восприятие всегда было обостренным, я с рождения жил с этими чувствами и ощущениями и не знал, что можно жить по-другому. Не придавал своим особенностям значения, потому что считал, что это нормально.
Помню, выбежал однажды на улицу босиком и побежал за школу. Казалось бы, зачем меня туда понесло? Смотрю, а там, на яблоне, вниз головой висит мой брат, зацепившись штанами за ветку.
Я залез на дерево и помог ему безопасно спуститься.
Кстати, брат никогда не удивлялся тому, что в самые трудные и важные моменты я оказывался рядом. Не задавал никаких вопросов. Мы никогда не обсуждали мои способности, не разговаривали на эту тему.