— И сколько она должна на самом деле?

— Почти сто монет.

Сумма ошарашила, но подсознательно я был уже готов к чему-то подобному. В том числе к тому, что пинком под зад не ограничусь и своими руками сверну этой аферистке шею.

— Она говорила о пятнадцати, — пожал я плечами. — После финала я лично проконтролировал, чтобы она вернула хотя бы часть долга. Мы прилетали к твоему дому, Беверли заходила сюда и, по ее словам, вернула тебе шесть монет.

— О нет, мы даже не встречались. У меня в приемной каждый должник имеет право сыграть в «Плюс-минус» — поставить сумму, которую он принес, на плюс или на минус. Если выпадает минус, сумма долга уменьшается без фактического возврата.

— А если плюс?

— Повышается на ту же сумму. — Туканг Джуалан покрутил в воздухе руками. — Все честно, это знает каждый, потому что генератор случайных чисел управляется Разумом Сидуса и никак мне не подконтролен. Не хочешь, кстати, сыграть? По нашим расчетам, у тебя скопилось примерно одиннадцать монет.

— Нет, спасибо. Я все еще не думаю, что должен тебе, ростовщик.

— Раз уж ты взял под свое крыло Беверли, ты должен знать, что, приняв ее в свою группу, взял за нее ответственность. В ответ она перешла в твое полное подчинение.

— Полное?

— Ну да, до тех пор, пока ты сам не изгонишь ее из твоей боевой группы. Говоря по-простому, она твой вассал и практически у тебя в услужении. Разумеется, до определенных пределов, без ущемления ее гражданских прав. Вы оговорили условия ее выхода из группы? Я бы не советовал тебе ее отпускать, пока она не отработает долг.

— Послушай, Туканг. То, что ты рассказываешь, какой-то бред. Об этом нет ни слова в Кодексе, и боевая группа — это не то же самое, что организация. Как, например, наша семья «Отщепенцы», в которой я типа главный. Если ты пытаешься меня нагнуть по каким-то вашим рапторианским понятиям, иди к черту. Я тебе ничего не должен. И ты либо скажи, что у тебя за дело и почему оно мне может быть интересно, либо катись рапторианской колбаской, пока твоя кровь не стала для стен твоего кабинета краской.

На интерпретацию сказанного у него ушло чуть больше времени, чем обычно: видимо, разбирался, к какому черту я его послал и при чем тут колбаска. Поняв, невозмутимо повел носовой щелью, принюхиваясь, и сказал:

— Не злись, Картер, не разочаровывай меня. — Тон его был достаточно миролюбивым. — Давай присядем, поговорим. А хочешь, я разрешу тебе воспользоваться моим коммуникатором?

— Ты меня совсем за дурака держишь? — оскорбился я. — У меня есть свой. Причем два — и земной, и местный, интегрированный в интерфейс.

— Уверен, что такого у тебя нет, — ухмыльнулся он. — Хочешь связаться с кем-нибудь на Земле? В знак доброй воли для тебя абсолютно бесплатно.

Пока я подбирал с пола челюсть, он вывел передо мной голографический экран, пролистал список с названиями звездных систем и ткнул когтем в «Солнечную систему».

— Связь очень дорогая, пропускная способность ограниченная, поэтому общение только путем передачи звука, и недолго, — извиняющимся тоном сказал Туканг Джуалан. — Введи идентификатор абонента.

Поверить в такую возможность было сложно. От Марса до Земли сигнал шел десятки минут, а отсюда до Земли почти тридцать тысяч световых лет! А быстрее света связи быть не может! Хотя, черт возьми, если связь через гипер…

Все еще слабо веря в происходящее, я набрал номер Микки и мысленно скрестил пальцы, чтобы на Земле был день. Передо мной высветился и замерцал серебристый значок установки гиперпространственного соединения. Несколько секунд ничего не происходило, потом значок налился зеленым цветом, и я услышал удивленный и прерывистый голос дочери: