Зато в роли разрушителя смотрелся органично. Благодаря резкости, цепкости, выносливости. Плюс сила воли, самоотверженность, ответственность. Поставили в жесткие рамки, как в том же «Бордо», – ничего страшного. Буду носить рояль, а играют пусть на нем другие. Лишь бы результат был.

А вот отца такие перемены не радовали.

– Я же с детства обучал тебя дриблингу, финтам, а ты совсем это не используешь! – сокрушался он. – Мяч отнял – не обостряешь. Катаешь назад да поперек. Эх…

У Яковенко я впервые столкнулся не только с гигантскими нагрузками, уколами в перерыве матча, но и тренером по режиму. Он после отбоя обходил номера футболистов. Проверял, все ли на месте, заглядывал в тумбочки.

В юношеской сборной Украины, которую позже тренировал Яковенко, вообще в 23:00 отключали свет рубильником на щитке. В «Уралане» хоть до этого не додумались. Но тотальный контроль за пределами поля был постоянно.

Футболистам, которые снимали квартиры, один из ассистентов Павла Александровича звонил каждый вечер в половине десятого. Мог нагрянуть с проверкой без предупреждения, если что-то насторожило. Не вполне трезвый голос игрока, например. Или ответ жены – дескать, муж занят, к телефону подойти не может.

А в гостинице «Элиста», где поселилось большинство игроков, в том числе и я, после отбоя выставлялись блокпосты. На четырех этажах рассаживались два тренера, доктор, массажист. Бдили до часа ночи. Пресекая даже робкие попытки зайти в соседний номер: «Куда?! Назад! Нечего слоняться по комнатам! Спать!»

Чрезмерный надзор удивлял, но не вызывал у меня раздражения. Я жил исключительно футболом. В бар или на дискотеку не тянуло. Лежал вечером в гостинице под кондиционером, слушал музыку, читал книжки. Копил силы для тренировок. Да и жара в Элисте такая, что выходить никуда не хотелось.

Ребят постарше порядки тяготили, но терпели. Стимул был. На «Уралане» президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов не экономил. Зарплата – 700 долларов. С премиальными – а мы почти не проигрывали – в месяц набегало около двух тысяч долларов. Платили вовремя. Если задерживали хотя бы на день, Яковенко ехал прямиком к Илюмжинову. Деньги привозили в тот же вечер. В этом смысле у Павла Александровича все четко – как на поле.

Правда, с машинами случилась неувязка. За выход в премьер-лигу каждому обещали Mercedes. В итоге вручили только Яковенко, а игрокам – Hyundai Accent. Я, как и многие, сразу продал. Не гнать же в Барнаул.

Задачу мы решили уверенно, путевку наверх обеспечили тура за четыре до финиша. Чествовал команду весь город, на центральной площади устроили грандиозный фейерверк. Илюмжинов в Яковенко души не чаял. Журналистам рассказывал, что мечтает замахнуться на Лигу чемпионов. Разрыва ничто не предвещало.

Но в январе 1998-го как обухом по голове: Яковенко покидает «Уралан». Не договорился с Илюмжиновым об условиях нового контракта. С ним уехал штаб и полкоманды – весь украинский костяк. Возглавил «Уралан» Виталий Шевченко.

Смена тренера вызвала противоречивые чувства. С одной стороны, все устали от диктатуры, страха, нагрузок. С другой – я многому научился у Яковенко, он ассоциировался у меня с успехом. Ради этого готов был терпеть что угодно. Тем более накануне дебюта в премьер-лиге – своего и команды.

А что от Шевченко ждать? Новый тренер – всегда лотерея. Вчера ты был ведущий игрок, сегодня можешь сесть в запас. Усилилась тревога, когда узнал, что на мою позицию он пригласил из Екатеринбурга Игоря Бахтина.

Схлестнулись на первой же тренировке. Я грубовато сыграл в отборе, Бахтин ответил. Драки не было, но какой-то период не разговаривали. А потом подружились. Игорь – классный парень, до сих пор общаемся.