Вариометр в очередной раз спел «ти-та-та» – и смолк.

– 3100. Всё! Выше не пойдём. Наслаждайся!

И они парили. Они были подобны птицам… Птицам, мчащимся среди заснеженных вершин. На сумасшедшей высоте, в открытой подвеске, с бездной в три тысячи метров под ногами и с космической бездной над головой. А на горизонте сверкал Его Величество Эльбрус.

Сон, сон наяву. Юра часто летает во сне, он любит летать… Открыт и свободен. Свободен и счастлив.

Он не заметил, как замёрзло лицо. Он не заметил, как замерзли ноги. Но руки дали о себе знать… Юра стал сжимать и разжимать кулаки, пытаясь размять и разогреть пальцы.

– Пальцы сунь внутрь! – посоветовал Костя. – У меня тоже мёрзнут. Руки подняты, кровь оттекает. А варежки потерял над Театральным. Пассажира замутило, пока пакет доставал, варежки сдуло… на фиг…

– Может, садиться?

– Может и садиться. Но в посёлок не полечу. На гору, на площадку садиться будем.

– Ты – пилот!

– На посадке ноги поднимешь. Знаешь как?

– Знаю…

– Готовимся.

На площадке кто-то из коллег Кости уже выполнил посадку, и теперь его параплан ярким чёрно-жёлтым имперским флагом выделялся на фоне ослепительно-белого снега.

– Готовимся… – Костя плавно заходил к месту посадки Равиля, это был его параплан. – Готовимся… Ноги поднял!

Юра задрал ноги, Костя с силой натянул клеванты и встал на снег.

– Встал на ноги! – командовал пилот. – Развернулся на параплан! Шагнул вперёд! – Параплан лёг. – Всё! Приехали! Поздравляю.

Так Юра ещё никогда не летал. Это был настоящий полёт. Как у птицы! Константин отстегнул Юру от подвесной системы, он повернулся, крепко, с чувством пожал пилоту руку и обнял его. В такие моменты всегда хочется всех обнимать и целовать.

– Спасибо! – шмыгнул носом расчувствовавшийся Юра. – ОГРОМНОЕ ТЕБЕ СПАСИБО!

– Ой, да ладно… – Костя скромно улыбался, подтягивая стропы и сворачивая параплан. Он тоже любил этот всегда волнующий момент, когда клиент счастлив как ребёнок: то ли оттого что летал, то ли оттого что живым прилетел. – Понравилось?

– Не то слово…

И тут Юра хлопнул себя по лбу. Ну как же?.. Он совсем забыл про фотоаппарат. А собирался. Ладно, на GoPro наснималось. Серов достал камеру из сумки и нацелился на Костю:

– Ну-ка, встань, пилот! Встань в позу победителя… Встань, я тебя щёлкну!

– …Завтра поедем наверх… – сказал Юра своей верной Софико. – На самый-самый верх.

Серовы сидели в полюбившемся им кафе «Фаворит» и ждали заказ.

– На самый-пресамый?!

– На самый-пресамый. Ты должна увидеть это. Просто обязана. Там такое…

Соня с грустью смотрела на супруга. Беспокойный… шебутной, любимый.

– Смерти ты моей желаешь, Серов… – в миллионный раз за их совместную жизнь констатировала Соня и, расстегнув сумочку, достала Юрину банковскую карту. – Держи! Прилетел же…

…На следующее утро они поднялись на 3168 метров. Погода по-прежнему им благоволила. Слепящее белое солнце, высокое лазурное небо, безоблачно и почти безветренно. И Юра показал Соне горы. Это и правда красиво. И красота такая, что хочется ходить на цыпочках и разговаривать шёпотом.

Но никто не шептал и не ходил на цыпочках, со стартовой площадки снова летали. При них стартовал Константин, пассажиром у него на этот раз была совсем молоденькая девушка, видимо сильно боялась, поэтому, когда они сбежали с горы и ушли в свободный полёт, она пронзительно закричала. «Что ты орёшь?! – прикрикнул на неё Костя. – Уже летим!»

– А ты вчера кричал? – Соня повернулась к Юре.

Серов грустно улыбнулся:

– Нет. Привыкаю… Пора отращивать крылья.

Насмотревшись чужих стартов, он оставил Софико на площадке, а сам отправился на соседнюю вершину, ещё на пятьдесят метров выше. Поднимаясь по ней, Юра вспоминал своё летнее восхождение.