Адрес-календари за соответствующий период времени называют единственным гофмаршалом двора Александра I С.С. Ланского, причем он занимал эту должность и после 1804 г. Единственным же придворным, вышедшим в это время отставку, был обер-шталмейстер двора граф Николай Александрович Зубов (1763–1805), старший брат последнего фаворита Екатерины II Платона Зубова и, согласно легенде, тот самый, кто 11 марта 1801 г. ударом табакеркой в висок убил императора Павла I. Фамилия Н.А. Зубова значится в адрес-календаре на 1804 г., но уже отсутствует в адрес-календаре на 1805 г., причем в августе 1805 г. Н.А. Зубов умер, хотя автор «Сибирских заметок» об этом не упоминает и, видимо, не случайно. Однако, если эта идентификация верна и Канарский намекает именно на Н.А. Зубова, то «светлейший З», к которому автор записок якобы переехал вместе с «гофмаршалом К» после отставки последнего, – это сам светлейший князь Платон Александрович Зубов (1767–1822), как раз в 1804 г. вернувшийся в Петербург. На тот момент он был единственным в России носителем подобного титула, и переезд к нему получившего отставку старшего брата «гофмаршала К» вроде бы подтверждает идентичность последнего. Правда, во всех биографиях Н.А. Зубова утверждается, что после отставки он проживал в своем московском имении, где и умер, но похоронен был в Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом. Но это уже подробности, которые Канарский мог проигнорировать.

Однако если наши рассуждения верны, то возникает вопрос: почему Канарский превратил обер-шталмейстера Н.А. Зубова в «гофмаршала К», изменив, таким образом, и его чин24, и фамилию, а П.А. Зубова обозначил реальным титулом и начальной буквой его действительной фамилии? Точный ответ на этот вопрос дать невозможно, и остается лишь предположить, что, как станет ясно из дальнейшего, эти сведения играли для автора «Сибирских заметок» второстепенную роль и к особой точности он, скорее всего, не стремился.

Ключом к идентификации «генерала Л», как кажется, служит упоминание Канарским, что его начальник занимался изданием некоего журнала. В 1809–1810 гг., когда, по утверждению нашего мемуариста, он был погружен в занятия журналом, в Петербурге выходило только три журнала25, из которых лишь один издавался генералом и не кем иным, как Алексеем Андреевичем Аракчеевым, основателем и издателем «Артиллерийского журнала». Таким образом, по версии, которую Канарский предлагает читателю, он был сотрудником Аракчеева, а тот, в свою очередь, одним из тех двух «Л», кто написал одно из рекомендательных писем к иркутскому губернатору.

Итак, вроде бы, картина прояснилась: до 1804 г. Канарский, согласно его утверждению, служил в московских сенатских учреждениях, в 1804–1805 гг. он находился в Петербурге, ожидая нового назначения, обещанного ему высокопоставленным придворным, в 1806–1809 гг. – на службе в Вологодской губернии, в 1810 г. – при А.А. Аракчееве, а в 1811 г. началась его служба в Иркутске.

Произведя все эти расчеты, естественно было сверить полученные данные с данными адрес-календарей. Однако выяснилось, что последние эту информацию не только не подтверждают, но категорически опровергают! Так, в адрес-календарях на 1807–1810 гг., т.е. в период, предшествовавший назначению в Иркутск, мы обнаруживаем нашего героя совсем не там, где можно было бы ожидать, а среди служащих Императорской Академии художеств: «при исправл. письм. дел губ. секр. Ипполит Канарский»26. Среди же чиновников Вологодской губернии Канарский, напротив, не значится!

Некоторым утешением служит то, что адрес-календари позволяют реконструировать некоторые вехи жизненного пути Канарского и после описываемых в его «Заметках» событий. С 1813 г., когда он покинул Иркутск, его имя исчезает с их страниц почти на 10 лет и вновь появляется в 1823 г.: с этого времени Ипполит Иванович, уже в чине надворного советника и с орденом Св. Владимира 4-й степени на груди, оказывается правителем канцелярии Комиссии о сооружении в Москве Храма во имя Христа Спасителя