– А вот так… Бывает такое в этом Мире… Головой убился, как упал. Как очнулся, – половину жизни забыл, с той поры так по свету скитаюсь. Благодарствую. – Василий поклонился, начав спокойно складывать поленницу. – Не так давно мою невесту жестоко убили. На моих глазах, за отказ прелюбодействовать с ворами. Кишки выпустили. Каково? Разве молитвы вернут мне ее?! Или как?!
Хозяин перекрестился, в его глазах мелькнул ужас.
– Она носила мое дитя… я до сих пор не могу прийти в себя, с такого.
– Как ее звали—величали? – Спросил христианин, вытирая крепким кулаком мужскую слезу. На щеке остались следы сажи. Волосы мужика растрепаны, – точнее, взлохмачены после кормления кур в курятнике. Гвелд понял: он прощупывает почву, лезет не в свое дело. Ладно… пройдет, отстанет с расспросами. Это уже начинает даже злить. Кто, откуда. Дали соседнюю избу и все! Дотошные люди.
– Ирина… – Кельт закрыл глаза, почувствовав сразу, как к горлу подступают слезы. Не хотелось оживлять воспоминания, но Василий вспомнил все, – от начала до конца, в мельчайших подробностях. КАК же ему хотелось убежать куда подальше! Но… страна есть страна, такой народ здесь. Все должен знать. Дрова на этой почве хотелось выкинуть подальше. Понимал: имя настоящее пришлось изменить на русское, иначе он себя выдаст.
ИНГРИД
Бедная девочка из Европы, – рыбачка, попавшая в Китай, чудом выжившая с родителями после крушения судна в шторм. ЧТО погнало семью в такую даль – можно догадываться. Наверняка Чума. Любого нормального человека жизнь в дерьме достанет до самое не хочу. Теперь это имя придется забыть НАВСЕГДА. Ведь на Руси есть другая. Немного помладше. Обнаженной он деву православную уже видел, но теперь сие зрелище не давало покоя ни днем, ни ночью. Зрелище в воспаленном воображении, со своими грезами, самыми смелыми. Особенно по ночам. Снилось занятие любовью.
Иван видел его мучения, не мог ничем помочь, даже советом. Мало ли чего после Васька измыслит. Вдруг обрюхатит дочь?! Как тогда? Позор падет! Энрике не женат на ней. Потому такое – грех страшный, от Дьявола, БЛУД. За который можно получить тысячу поклонов в храме в наказание и непрерывную суточную молитву. Плюс пост скажут держать в строгости, соблюдать ВСЕ православные праздники. Смеялся над таким мышлением Архимаг, читая мысли: КТО станет проверять, блудил или нет? Никто. Всем все равно. Как и следующее: в церквях в Пасху попы напивались до поросячьего визга, а люду, пришедшему на праздник, доставались объедки. Яйца дай, куличи дай, остальное дай. Потом все скармливалось свиньям. Вот и чудо Господне. Вранье на голубой каемочке. Лишь бы сожрать побольше и напиться. Сплошное лицемерие.
Влюблен, не влюблен в девственницу, – ничего с этим делать нельзя. Но Энрике, – несмотря на дикость люда, – всерьез рассчитывал на брак, счастье в семейной жизни. Но Судьба на этот раз уготовила мужчине ТАКОЕ испытание, какое не привидится и в страшном сне. Но тот выстоит все, выиграет.
Дрова Гвелд колол с остервенением… Вытерев кулаком сопли, он дальше делал свою работу. Не раз хотелось сделать свое дело. Поясница ныла, Иван принялся помогать мужчине. Не знал простой крепостной, – этот с виду юноша на пару тысяч лет его старше. Понятное дело, Архимаг по приезду в Империю снял с себя почти ВСЮ атрибутику: что европейскую, что родную. Кроме гигантского когтя Властелина Тьмы на шее, – лишь бы не гнобили. Насчет последнего, – отшучивался: медвежий коготь выбеленный. Хотя тот по размерам очень превосходил. Как детский мизинец трехлетнего ребенка по сравнению с мизинцем взрослого мужчины.