Илья уже был дома. Смотрел телевизор, сидя в кресле, щелкал пультом.

– Ты проколол колесо? – спросила я, войдя на кухню.

– Нет, – его глаза были тревожны.

– От тебя пахнет, – заметила я. – Когда успел?

– Нет. Я не пил, – Илья округлил глаза. – Я же за рулем. Хотя ты же знаешь! Я езжу в любом виде.

– Ты обещал меня отвезти в институт.

– А-а-а-а… Забыл. Прости. Вылетело.

– Забыл? – Рита помолчала. – Забыл. Забыл. Ладно.

Как-то все начало рассыпаться. Сценарий не шел, съемки срывались. Все впустую шло. И друзья куда-то все пропали. Только учеба осталась и работа после учебы: вымыть полы на отделении, потом подготовительные курсы. Или наоборот. Как сложится. Иногда Илья заезжал за ней, а иногда и забывал или не успевал. Но Рита плюнула – нельзя же человека дрессировать, как собаку.

Потом фильм про Риту, который снимала режиссер местной студии, получил приз на конкурсе документального кино, и Риту пригласили в Москву на программу о самодеятельных талантах. Но ее пригласили одну, хотя, конечно, все они делали вместе с Ильей.

– Ты же не сердишься? Ну, хочешь? Я не поеду, – сказала она, стоя в аэропорту на регистрации. И ее провожал Илья. А подруга, которая недавно вернулась из Вологды, не смогла. Что-то у нее там случилось.

– У нас все получится, – сказала Рита. – У нас будет своя студия, и мы будем снимать кино и мультики.

– Конечно, – согласился Илья. – Позвони, когда будешь лететь назад.

– Ага.

Москва кипела и гудела высоковольтно. В ее венах кровь гуще и теплее, чем кровь провинциальных городов. Перегретый ядерный котел – вот, что такое сердце Москвы. В Москве Рита немного потерялась. То, что давало несомненные бонусы в провинции – талант, оригинальность, дерзость – здесь не очень ценилось. Тут этого было валом. Здесь нудно было иное умение – не упустить удачу, подниматься по лесенке наверх, не оступаясь.

– Фа диез, – определила Рита звучание московского воздуха и еле успела отскочить от мчащегося мимо такси. – И BPM тут поэнергичнее.

– Ага, – улыбнулся случайный прохожий, подслушав ее бормотание.

Передача прошла успешно, и Рите предложили снять клип на настоящей московской студии, с настоящим оператором, со светом, камерами и артистами. И даже зарплату за все это выписали. Но надо было придумать такой сценарий, что просто – «Вау!»

Окрыленная, Рита позвонила домой:

– Круто! Ты смотрел? Вы смотрели? У нас будет своя настоящая студия!

Была метель, самолет задержали, и он прилетел ночью. На прилете Ильи не было, но Рита не очень волновалась – наверное, в машине, музыку слушает. Густая влажная метель кружила под фонарями аэропорта.

Рита обошла стоянку, еще не чувствуя холода. Еще на крыльях радости. Машина нашлась в темном углу – Илья спал на руле. Она долго колотила по машина, чтобы разбудить его.

Наконец он поднял мутные глаза и открыл двери. Из машины пахнуло перегаром. Рита села на сидение и на секунду задумалась: к утру не протрезвеет, ночью на трассе ментов нет в такую метель, поедет днем – лишат прав, торчать тут дольше – терять время, нервы… Никакого смысла, в общем.

– Как мы поедем, идиотина? – спросила она достаточно спокойно.

– Да поедем, чо…

Рита была спокойна, как лед. До холода в пальцах. Отчаяние делает людей спокойными, но подслеповатыми. Если человек подставил тебя один раз, то подставит и второй. Тогда она это уже поняла – от того и было отчаяние, но еще не поверила. Бывает такое – понимаешь умом, а тело по привычке живет еще.

– Намана, – сказал Илья и вырулил на дорогу.

Они погнали сквозь плотную стену метели. Было красиво – белые сверкающие штрихи наискось. Редкие встречные. У Риты тогда не было прав. И водить она не умела, но она всегда умела одно делать прекрасно – принимать правильные решения на пожаре, когда другие впадали в панику и терялись, Рита принимала правильные решения.