— Прекратите! — прорычала я не своим голосом. — Хватит говорить мерзости об Олеге Викторовиче!

Теперь я сделала шаг к ней и прошипела прямо ей в лицо:

— Мне неинтересно, что случилось у вас с Олегом когда-то. Это не моё дело. Как и не ваше дело, какие у нас с ним отношения. Я здесь не для того, чтобы слушать гадости о человеке, которого уважаю и почитаю. Если скажете ещё хоть слово дурное о нём, то сильно пожалеете. Я тоже мастер делать широкие жесты: широко замахнусь и выбью вам ваши ядовитые зубы.

— Оу, — рассмеялась женщина и скрестила руки, — зубастая, значит. Ты мне нравишься, девочка. Подожди в приёмной, выпей кофе и съешь конфетку, пока я разговариваю с министром. Затем мы отправимся за покупками.

Схватила с дивана свой рюкзак и вышла. Хотела от души хлопнуть дверью, но не стала.

Секретарша встретила меня искусственной улыбкой. Настолько счастливо и заискивающе она улыбалась, что мне это очень не понравилось.

— Ваш кофе, — пропела Инга и наманикюренным пальчиком указала на белую чашечку с чёрным напитком на журнальном столике.

Рядом стояла большая двойная ваза с конфетами и печеньем.

Бросила рюкзак в кресло, сама плюхнулась в соседнее кресло, и взяла в ладони чашку. Понюхала. Пахло приятно – терпко, горько, но при этом вкусно.

Поднесла чашку к губам и наткнулась на взволнованно счастливый взгляд секретарши.

Она глядела на меня так, словно только и ждала, когда же я сделаю роковой глоток.

Я этот взгляд ни с чем не спутаю.

В приюте мы часто шутили и издевались над другими ребятами и воспитками. Чего мы только не подливали им в еду и питьё. Кто-то потом от поноса отойти не мог. Кому-то крышу сносило так, что наш дом чуть ли не кувырком становился.

И вот сейчас я прекрасно понимаю, что Инга подлила мне в кофе какую-то дрянь.

Что здесь?

Эта гадюка решила сделать из меня невменяемую и психованную? Чтобы потом сказать Шведу, какая я дрянь?

Я ведь не знаю, может этот препарат вызовет во мне неконтролируемую агрессию. А может, я просто усну. И умру. Но что-то мне кажется, так легко я не отделаюсь. Тут что-то другое. Что-то, что выставит меня в неприглядном свете перед Шведом.

Ну уж нет.

Поставила чашку обратно на блюдце и увидела, как на лбу секретарши пролегла задумчивая морщинка.

— Что-то не так? — её наигранное удивление.

— А есть… сливки? — поинтересовалась я невинно.

Девушка тут же облегчённо улыбнулась и закивала.

На высоченных шпильках зацокала в комнату, дверь в которую я сразу и не приметила. Что-то типа подсобного помещения или кухни?

Я тут же бросилась за ней и, оттолкнув девку, ворвалась внутрь.

— Эй! Сюда посторонним нельзя! — воскликнула эта сучка, схватила меня за руку и попыталась вытолкнуть прочь.

Но она сто процентов никогда не дралась сразу с пятью разъярёнными девками.

Я впилась ей ногтями в запястье и расцарапала руку до крови, толкнула с силой и секретарша больно ударилась спиной о стену.

— Ты разодрала мне руку! — взвизгнула эта дура.

— Да! Теперь тебе придётся ставить прививку от бешенства, — хмыкнула я и, отвлёкшись от Инги, внимательно и цепко начала осматривать небольшую комнату-кухню.

Следы преступления нашла моментально.

У кофе-машины лежали медицинские ампулы. Две из них были вскрыты.

«СП-117», — прочитала на ампуле.

Понюхала – никакого запаха.

Две запечатанные ампулы с прозрачной жидкостью забрала себе и спрятала в карман куртки.

— Что это за хрень? — повернулась к белой, как снег и перепуганной Инге. — Что ты мне подмешала?

Она замотала головой.

— Это… Ничего… Я вам ничего не подмешивала.

— Правда? — расплылась я в широкой улыбке.

Инга мне тоже улыбнулась и прошептала: