– Сделайте нам в лучшем виде, – подаю я рекламный проспект продавцу-консультанту.

– Для девочки? – уточняет она.

– Конечно, – киваю.

Варя жжет меня осуждающим взглядом и, как только дочь убегает вглубь магазина, снова срывается.

– Зачем ей снегокат? Где она будет на нем кататься? Где я его буду хранить?

– Марья в квартиру не вернётся, – отвечаю жестко. – Перевари уже эту мысль и прекрати истерику. А рядом с моим домом есть прекрасный лес. Там можно и лыжи, и снегокат попробовать. Ты бы, кстати, делом занялась, пошла бы купила дочери вещи которые нужны на первое время, – рывком подкатываю тележку и всовываю ей в руки.

Варвара резко уходит с ней к стеллажам с одеждой, а я на всякий случай подхожу к дочери. Просто потому что не верю, что ее мать не предпримет попытку сбежать.

Марья крутится между вешалок с цветными пуховиками. Один серебристый с единорогами явно нравится ей больше всех.

Тяжело вздыхает и, заметив меня, резко отдергивает от пуховика руки, пряча их за спину.

– Нравится? – интересуюсь.

Кивает.

– Мама мне купит на следующий год, – говорит с гордостью.

– Давай сейчас купим, – предлагаю ей снимая пуховик со стойки.

– А сейчас дорого, – опускает глаза Марья. – Скидочки нет.

– Это не страшно, – говорю ей с улыбкой. – Ну так что? Берём? Давай померим.

– А киндер тогда не купим? – тихо спрашивает она.

– Почему? – искренне удивляюсь, не понимая, как в ее голове связаны эти два факта. – Купим. И киндер, и мишку заберём.

– Тогда хорошо, – вспыхивают ее глаза.

– Ну пойдём на кассу? – подаю я ей руку.

С острожной заминкой, но Марья все-таки удостаивает меня чести своей ладошки.

Почувствовав ее, цепенею. И боюсь сжать. Сердце начинает лупить в груди.

Продавщицы смотрят на нашу пару с нескрываемым интересом и умилением. Молоденькие кассирши пытаются открыто флиртовать со мной через Марью, отвешивая ей комплименты. Вручают медведя, пробивают снегокат. Интересуются, где же мы обычно гуляем. Осекаются, увидев подошедшую к нам Варю.

– Что это? – она шокировано смотрит на пуховик и сладости.

У самой в корзине все очень скромно. Пачка трусов, колготки, пижама, две футболки и простое платье.

– Потом поговорим, – отвечаю ей, предупреждающе понижая интонацию.

Марья, уловив настроение матери, настороженно затихает и перестаёт мне улыбаться, забирая ладошку.

Хочется за это рявкнуть на Варвару, но я знаю способ, как поставить ее на место иначе.

Забираем пакеты и выходим из детского магазина.

– Теперь ты, – говорю Варе тоном, не подразумевающим споров и киваю головой на магазин нижнего белья. – Вперёд.

– Нет, – цедит сквозь зубы она. Больше эмоций просто не позволяет присутствие Марьи. – Я обойдусь. Привезу из дом. Но при тебе не стану…

– Не зли меня, – качаю головой.

– Ненавижу тебя, – снова читаю по ее губам.

– Ты повторяешься, – усмехаюсь в ответ.

Подхватив дочь за руку и оставив меня с пакетами и снегокатом, Варвара уходит в магазин белья.

Набираю водителя и прошу подняться за пакетами. Не хочу оставлять девочек одних, да и шоу предстоит слишком заманчивое.

Варя

Стыд жжет щеки. Пытаюсь трясущимися пальцами отыскать среди вешалок с комплектами белья свой размер.

Если бы я только тогда знала, если бы имела хоть какой-то опыт с мужчинами… никогда и ни копейки у него бы не взяла! И спасать бы его не стала. Да, пусть бы так и лежал в той чертовой бане! С пробитой головой, в крови и крабовым салатом вместо мозгов. Я тогда ещё удивлялась, это что же так можно было не поделить и сколько выпить, чтобы начать друг другу о головы салатники стеклянные разбивать?! А сейчас бы сама с огромным удовольствием добавила. Ух! Как размахнулась бы и по черепушке, да чтобы наверняка.