Используя в качестве ключа приклад, вваливаюсь в крохотную комнату и лицом к лицу сталкиваюсь с огромными голубыми глазищами прекраснейшей женщины. Правда, роскошные белые волосы, мягкий овал лица, пухлые губы, к моему огромному сожалению, оказываются лишь голограммой. Ситуация настолько неординарна, что некоторое время нахожусь в ступоре, забыв всё на свете.

Изображение оживает – изумление на лице дамы значительно сильнее моего. Ладонями приглаживаю космы, пытаясь хоть чуть привести себя в порядок. Куда там! Небритая три дня физиономия и бледный вид отнюдь не способствуют мужской привлекательности. Ну уж – теперь что есть.

В напряжённом молчании проходит минута, и вновь знакомый до изжоги вопрос: «Who is it?» Отвечаю предельно честно: Андрей Егорович Кузнецов, сорок лет, разведён, русский, гражданин России и Хозяин планеты!

– Ты человек? – мягкий грудной голос доносится из динамиков.

– Да, просто человек, – представляюсь излишне скромно. – Сударыня, конечно, лестно, что удостаиваете беседы, но ваши племена начинают заселение планеты, а меня как официальное лицо никто в известность не поставил. Поэтому во избежание дальнейших осложнений прошу собрать гоблинов и подыскать им более подходящее место жительства. А то от их морд вашего покорного слугу мутит.

– Как смеешь ты что-то требовать?! – прекрасное лицо искажает гримаса высокомерия. –Наказание будет ужасным!

Пару минут выслушиваю агрессивный монолог в таком же роде. Совершенно случайно удаётся вставить вопрос: «Мадам, где изучали русский?», что приводит её в глубокое замешательство, переходящее в обычную женскую истерику. Мне приказано немедленно выйти и сдаться верным воинам богини.

– Давайте встретимся через два дня, – вежливо предлагаю другой вариант. – У сожжённого лагеря. В противном случае придётся начать отстрел вторгшихся на мою территорию супостатов.

Каких только умных слов не выслушиваю в свой адрес; говорить на русском сленге эту даму, видимо, учили с детства. Таких забористых словечек даже и не слышал, а университетов не кончал, и мало кто мог соревноваться в ненормативной лексике с простым парнем «Взрывпрома». Меж тем слова переходят в визг и окончательно рушат моё терпение.

– Молчать! – завожусь и я. – Место и время встречи вам сообщено. Соблаговолите прибыть и очно пообщаться. Увидимся!

По селению иду с высоко поднятой головой, уверенно и гордо. Бабы и детишки, завидев такую страшилу, с визгом прячутся в хибарах. Тем более за моей спиной горящий «сельсовет». Дым, жутко чёрный, столбом поднимается в небо. Ускоряю темп, а в местах, где никто не видит, даже срываюсь на бег. Скоро народная дружинушка вернётся.

За околицей ныряю в кусты, шаг лёгок. Местным следопытам будет трудно. По большой дуге обхожу селение примерно до места недавней встречи с пацанёнком. Издалека слышу яростный вой и топот. Забыв о маскировке, в спешке теряя штаны, несётся народное ополчение. Старики, мокрые, с трудом дышащие, да рвущиеся в герои раскрасневшиеся подростки спешат на помощь. Видать, записаны не только в народной дружине, но и в добровольной пожарной команде – ишь, торопятся.

За толпою маячит вконец умаявшийся Шарик. Сообразительная псина: он долго показывал гоблинам местные достопримечательности, дав возможность мне спокойно разобраться в ситуации. Увидев меня живым, от радости сбивает с ног, – счастлив, дурачина. Я тоже бесконечно рад видеть его невредимым. Столб дыма тем временем исчезает – быстро же тушат в здешних местах. Хотя, скорее всего, материал ратуши не горюч, хламом обзавестись не успели, а пара пластиковых столов больше дымит, чем даёт пламя.