Размазать по лицу текущую из носа кровь Виктор успел как раз к тому моменту, когда около будки объявились двое запыхавшихся телохранителей.

– Где он? – рявкнул один, ни на минуту не задумавшись о том, что человек перед ним – тот, которого они ищут. Форма и следы членовредительства на лице сделали свое дело.

– Наружу... выскочил наружу, – прохрипел Виктор, изображая, как ему больно. – Ударил меня и удрал, сволочь... А что он сделал?

Ему не ответили. Телохранители ринулись вверх по пандусу, к выходу из гаража.

Им на смену явились еще трое. Двое проследовали тем же курсом, а один остановился рядом с будкой.

– Как тебе досталось, приятель, – сказал он. – Иди-ка в медпункт.

– А пост?

– Я сейчас вызову из резерва смену. – И телохранитель забормотал что-то в коммуникатор.

Виктор благодарно кивнул и заковылял в глубь гаража. Скрывшись от любопытных взглядов, пошел быстрее. Вчера он потратил час на то, чтобы выучить наизусть план президентского дворца, и теперь прекрасно знал, где находится и куда ему идти.

Поднялся по лестнице и повернул в длинный коридор, ведущий к главному входу. Но до медпункта не добрался, свернул в узкий проход, мало кому известный, кроме технического персонала.

Дверь раздевалки для уборщиков оказалась снабжена сигнализацией и замком, рассчитанным на дилетанта, а никак не на агента СЭС.

Оказавшись внутри, Виктор первым делом умылся. Разделся и испачканную кровью форму охранника засунул в мусорное ведро, а вместо нее натянул красно-синий комбинезон уборщика. На голову водрузил той же расцветки шапку, а в руки взял самую обыкновенную лопату.

Для уборки снега человечество к двадцать третьему веку так и не придумало ничего лучше.

Сигнализация на окне оказалась столь же хлипкой, и Виктор легко выбрался наружу, в продолжающуюся метель. Огляделся, вскинул лопату на плечо и зашагал в сторону ворот.

Мимо пробежали несколько охранников, не обративших на уборщика никакого внимания. В комбинезоне было довольно холодно, но Виктор не ускорял хода. Шел вразвалку, неторопливо, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что он хочет скрыться.

Пройдя ворота, мнимый уборщик не остановился, а продолжил шагать, пока не скрылся в сгущающейся тьме.

Он понимал, что избитого охранника вот-вот найдут, если еще не нашли. Предполагал, что обманувшего погоню Арнольда Ватерроса будут искать внутри здания, оцепив прилегающую территорию.

И надеялся на то, что никому в голову не придет, что бежать можно пешком.

Оборудованное Загоракисом убежище располагалось на северной окраине Дублина, на Гриффит-авеню. Этот район занимали старые, полуразвалившиеся дома, а об уличном освещении тут давно забыли. Виктор пробирался в темноте, обходя шумные компании и освещенные участки около редких магазинов.

Снег продолжал идти, а температура все падала, так что он изрядно замерз. Ноги немели и еле слушались, по спине вольно гулял озноб, а нос приходилось то и дело растирать.

Сражаясь с холодом, Виктор не забывал поглядывать по сторонам. В президентском дворце давно должны были понять, что убийца одного из гостей с Альвхейма покинул пределы здания. А поняв, расширить поиски на ближайшие окрестности.

Но пока никаких признаков погони видно не было.

Ежась под порывами колючего ветра, Виктор вышел к многоквартирному жилому блоку, одному из тех, что строили по всей Земле лет пятьдесят назад. Он выглядел наполовину заброшенным – зияли выбитые окна, стены пересекали извилистые трещины.

Но в кое-каких квартирах горел свет, изнутри доносилась музыка, веселый гомон.

Даже тут праздновали Новый год.

Виктор миновал храпящего прямо в снегу мужика, от которого на метр несло перегаром, и ступил в темный подъезд. Не стал пользоваться лифтом, а пошел по лестнице, длинной и неудобной, но зато гарантированно безлюдной.