Через подземный проход, длинный, точно кишка слона, Авдей выбрался на взлетно-посадочное поле и зашагал к сверкающему в отдалении космическому кораблю.

Пассажира встретили у трапа. Кудлатый молодой человек во флотской форме и с бородкой того типа, что когда-то именовали «шкиперской», смерил Авдея взглядом и спросил, не пытаясь скрыть удивления:

– Ты, что ли, Борисов будешь?

– Я, истинно так.

– А я второй помощник капитана Ван Хегелен, – представился кудлатый. – Пойдем, надо тебя оформить.

Они поднялись по трапу, и помощник капитана привел Авдея в крошечную каюту, где, кроме стола с вычислительным центром и стула, ничего не было.

– Быть счетоводом на звездолете – что может быть скучнее? – пробормотал Ван Хегелен, садясь и включая вычислительный центр.

Процедура оформления заняла немного времени. Авдей расплатился, после чего помощник капитана проводил пассажира до каюты.

– Вот тут размещайся, – сказал он, открывая узкую дверь. – До старта пятнадцать минут, так что приготовиться успеешь.

– Благодарствую, во имя Господа, – сказал Авдей.

Ван Хегелен негромко хмыкнул и ушел.

Каюта была крошечной и больше напоминала конуру, но Авдею приходилось жить и в куда более тесных помещениях. Он убрал вещи в шкаф, а сам начал готовиться к старту.

Посадка вовсе не получилась мягкой. «Вега» шмякнулась на взлетно-посадочное поле, точно потерявший равновесие пьяный мужик. Заскрипели переборки, огромный корпус пронизала вибрация, Виктора вдавило в противоперегрузочную койку так, что в глазах потемнело.

В себя он пришел только через пять минут.

За две недели, проведенных в крошечной железной коробке, Виктор немало времени потратил на попытки разгадать, почему его отозвали с Нового Вавилона таким способом.

Ведь, возникни опасность провала миссии, Загоракис мог бы привести в действие основной вариант эвакуации.

В общем, сколько Виктор ни думал, ничего путного в голову не приходило. Три дня назад он оставил эти попытки, решив просто дождаться, когда все разъяснится.

Отстегнувшись от койки, Авдей Борисов собрал вещи и вышел в коридор, где столкнулся с Ван Хегеленом.

– Придется обождать полчаса, – сказал тот. – Специальный транспорт для единственного пассажира никто гонять не будет, а за нами автобус придет только после окончания разгрузки.

– Хорошо, – кивнул Виктор.

Как выяснилось через сорок минут, за стенками звездолета царит самое настоящее пекло. Африканское солнце жарило, несмотря на зиму, и Виктор с облегчением нырнул в прохладное чрево замершего у трапа длинного белого автобуса.

Дверь с мягким щелчком закрылась, и автобус, чей мотор работал почти неслышно, сдвинулся с места.

Он лавировал между замершими кораблями, суетящимися погрузчиками и тяжелыми транспортерами. Увенчанное сверкающим куполом здание космопорта медленно приближалось.

Виктора высадили у пассажирского терминала, а автобус покатил дальше, к служебному входу.

За стеклянными дверями Виктора ждали надоевшие за последнее время таможенники.

– С Нового Вавилона? – спросил один из них, изучая выданный на корабле билет. – И что заставило вернуться?

– Семейные обстоятельства, – пробурчал Виктор, вновь нацепив маску мрачного и неразговорчивого Авдея.

Его документы тщательно проверили, осмотрели вещи, а потом завели в отдельную кабинку, где стоял медицинский сканер. Там Авдея подвергли биологическому досмотру.

Процедуру, призванную обезопасить Землю от проникновения чуждых инфекций или паразитов, проходил каждый вернувшийся из колонии.

– Ну что, во имя Господа? – спросил Виктор молодого врача, когда досмотр закончился.