Остановился у крайней избы. За ней виднелось поле, еще не распаханное, а за ним река. В темной воде отражалась зубчатая стена леса на той стороне.

– Клавдия, открывай! – зычно крикнул староста. – Постояльца к тебе привел!

Дверь открылась, из нее выглянула крошечная старушка, согбенная и сморщенная.

– Это кого ж? – спросила она на удивление чистым и сильным голосом. – Откуда ж такой?

– С самой Земли! – важно ответил Василий. – Ну, добрый молодец, проходи. Сегодня отдыхай с дороги, а завтра после утренней молитвы приставлю тебя к делу.

Не став слушать ответных слов, староста развернулся и зашагал прочь.

– С самой Земли? – всплеснула руками Клавдия и улыбнулась. – Эх, моя бабка много о ней рассказывала. Но я и тебя послушаю. Заходи, чего стал на пороге.

Авдей поднялся на крыльцо, в просторных сенях избавился от обуви и верхней одежды. Вслед за хозяйкой прошел в большую, но на удивление пустую комнату. Кроме кровати тут имелся только шкаф в углу да небольшой стол. Из стены выпирала задняя сторона печки.

– Вот тут и будешь жить, – сказала Клавдия, которую так и хотелось назвать бабушкой. – По нутру ли тебе?

– По нутру, – ответил Авдей, ничуть не покривив душой.

Проснулся Авдей, как и вчера, от негромкого стука двери. Хозяйка дома вставала ни свет ни заря и начинала хлопотать по дому, а перед самым рассветом ненавязчиво, но достаточно громко хлопала дверью.

– Боже, милостив буди мне, грешному, – пробормотал Авдей, поднявшись с кровати, и перекрестился.

– Оделся и вышел в сени, там едва не столкнулся с Клавдией.

– Доброе утро, – сказала она, улыбнувшись. – Каша готова.

– Благодарствую, – ответил Авдей и пошел умываться. Ледяной водой из рукомойника наплескал в лицо, растер его так, что кожа начала гореть.

Вернулся в дом, прошел в большую комнату. От стоящей на столе миски поднимался пар и шел умопомрачительный запах пшенной каши со шкварками.

– Угощайся, – пригласила хозяйка, из кувшина наливая в кружку молока.

– Благодарствую, – повторил Авдей и сел за стол.

После завтрака отправились к церкви. Там потихоньку собирался народ.

– Утра доброго, – завидев Авдея, прогудел Евдотий. – Сегодня опять с нами?

– Коли будет на то Господня воля.

Вчера Авдей работал вместе с Евдотием, Феофилактом и еще троими мужиками в лесу. Отъехали далеко от селения, вооружились бензопилами и принялись валить деревья. Вернулись только к вечерней молитве почти с двумя десятками бревен в кузове.

– Господня воля – это как Василий скажет? – усмехнулся подошедший Феофилакт, но тут же осекся и сделал преувеличенно смиренное лицо.

– Ох, Феофилка, твои шутки от диавола! – сердито буркнул Евдотий и аж сплюнул на землю.

Когда подошел Василий, разговоры тут же смолкли. Загрохотал отпираемый замок, народ принялся степенно заходить в открывшуюся дверь.

В церкви сегодня почему-то было душно, запахи горячего воска и сырого дерева казались густыми, точно сметана. Василий руководил молитвой без привычной страсти, словно мысли его витали где-то далеко. Последние псалмы и вовсе читал вполголоса, едва слышно.

Молитва закончилась, и обитатели селения поспешили к выходу – всех ждала работа. Авдей уловил несколько любопытных девичьих взглядов, но не обратил на них внимания.

Божий дом не место для грешных дел и мыслей, да и время неподходящее.

Часть мужиков разбрелась по домам – заниматься собственным хозяйством. У входа в церковь остались те, кому сегодня выпало исполнять общинные работы. В их числе оказался и Авдей.

– Так... – Василий нахмурился. – Евдотий, бери тех же, что и вчера, и отправляйтесь в лес. Старая ферма долго не простоит, как бревен добудете – станем новую строить.