Можно безошибочно сказать, что между всеми этими шутами очень мало разницы: все они похожи друг на друга, как те, которые ютились в монастырях или которые жили в замках у вельмож, или, наконец, те, которые как вольные птицы бегали по дорогам в самых странных костюмах и смешили народ; они зарабатывали себе хлеб, переходя из одного города в другой, появляясь на рынках и ярмарках или же стараясь подстеречь какого-нибудь принца или знатного вельможу, чтобы потешить его своими выходками и шутками и за это получить или приглашение на ночлег, или немного денег, чтобы иметь возможность продолжать свой путь. Иногда эти шуты путешествовали целыми партиями в сопровождении музыкантов, которые играли на различных инструментах или рассказывали сказки, тогда как сами шуты выделывали разные фокусы, кривлялись, затевали различные игры и всячески старались потешать народ. Иногда они показывали обезьян, собак и других дрессированных животных; часто эти шуты, собираясь труппами, разыгрывали целые сцены; то они представляли ссору женщин, то изображали пьяных, а иногда давали и драматические пьесы. Так, Жаль в своем «Критическом словаре биографии и истории упоминает о некоторых из этих бродячих шутов, которые часто давали представления в присутствии коронованных лиц, как, например, Карла VI и королевы Анны Бретанской.

Конечно, эти бродячие шуты носили самые разнообразные костюмы, которые, только за исключением некоторых общих атрибутов, мало отличали их от обыкновенных людей; правда, они одевались в самые пестрые лохмотья, как обыкновенно одеваются уличные фигляры. Что же касается тех шутов, которые состояли при особе или коронованного лица, или какого-нибудь вельможи, то для них шили особый «костюм шута», всегда почти одинаковый, хотя тут и была некоторая разница в деталях. В одной небольшой поэме XV века, где каждое сословие выражает свое желание, то и шут, между прочим, говорит: «Я желаю прежде всего такие вещи, которые мне грезятся и день, и ночь: во-первых, я хочу иметь хороший жезл и колпак с большими ушами и такими побрякушками, которые гремели бы на славу; я забуду о всякой тоске и печалях, а буду танцевать на поле и в кустарниках, и у меня будет такой хороший аппетит, что стану опустошать котлы и бутылки и за все это получу последнее сокровище – саван».

Отличительный атрибут каждого шута – это его шутовской жезл (marmotte); это нечто вроде жезла с головой в пестром полосатом колпаке с бубенчиками. Слово «мармот» – это сокращение от «Марии». Кроме того, на голове шута всегда был надет остроконечный колпак с бубенчиками и с длинными ушами; именно этот колпак и составлял характерное отличие шута. На одной из старинных гравюр, взятой из одного немецкого сочинения под заглавием «Schelmenzunft» («Сонмище шутов»), изданной в 1572 году, изображен шут в колпаке, остроконечности которого загнуты одна на правый бок, а другая на левый; на шее у этого шута привешено нечто вроде салфетки, из которой он вынимает маленьких шутов; у этих последних или только одна голова, или один бюст; большой шут сеет их по деревне; такие зародыши шутов вырастают и потом узнают друг друга, как и самого сеятеля, по знаменитому колпаку с той только разницею, что у маленьких остроконечности стоят прямо наподобие ослиных ушей.

Что же касается самого костюма шута, то он состоял из жакетки, вырезанной острыми углами; на эту жакетку надевалась деревянная золоченая шпага, а иногда и раздутый свиной пузырь, наполненный сушеным горохом; такой пузырь привязывался к небольшой палочке. Это именно и есть те подарки, которые Панург преподнес Трибуле, как это рассказывается в III книге, гл. XLV «Пантагрюэля». Панург по своем прибытии дал ему свиной пузырь, который очень громко бренчал, потому что был наполнен сухим горохом, затем вызолоченный кусок дерева, потом черепаховый ягдташ и, наконец, бутылку хорошего бретонского вина в ивовой плетенке и четверик яблок. Трибуле опоясался шпагою, надел ягдташ, взял в руки пузырь, съел часть яблок и выпил все вино. Панург с любопытством посматривал на него и сказал: «Мне еще никогда не доводилось видеть шута и вряд ли удастся видеть такого, который не пил бы вина большими глотками и с особым удовольствием». Следовательно, употребление вина также составляло необходимую принадлежность шутов.