От этой мысли его начинает трясти.

Л.

Его фигура мне нравилась. Давненько я не разглядывала столь… хм… многообещающие достоинства. Прикрывать самое интересное не хотелось совершенно, но парень, видимо, замерз, потому что стоило мне положить компресс на его глаза, его мелко затрясло. Пришлось кинуть на него плед.

– Не вздумай открывать глаза, – приказала я. – Если начнет щипать – скажешь.

Касаниэль кивнул и затих. Судя по тому, что храпа я так и не услышала – просто лежал смирно.

По правде говоря, мне не терпелось получить его улыбку, но я все тянула. Наслаждалась предвкушением, что ли? В эфире творилось ангел знает, что: фейри явно хотел еще немного поунывать, но повода вроде как не было, поэтому он старательно его подыскивал. Честное слово, этот парень поражал быстрой сменой надежды и отчаяния. Я моргала реже, чем он менял свое настроение! Возможно, поэтому мне так трудно было находиться рядом с ним? Перманентное желание уйти в эфир мне совсем не нравилось.

Пока компресс облегчал страдания несчастного (между прочим, почти золотой отдала за лучшую лечебную смесь!), я занялась очень нудным делом: подсчетом грошей, которые у меня остались после этой, во всех смыслах удачной, покупки. Сливать грязную воду не хотелось совершенно: это же десять тяжелых ведер, которые надо снести в помойную яму, а я жила на третьем этаже. К сожалению, окна мои выходили на улицу, а не во внутренний двор, поэтому вариант выплескивать жижу прямо в окно был мне недоступен. Конечно, это было бы очень весело, смотреть на облитых обмылками горожан, но, боюсь, после такой выходки меня точно выселят к ангелу на кулички!

После того, как я перетряхнула все карманы, кошельки, сумочки и коробки с вещами выяснилось: во-первых, я – нищая, а во-вторых, оказывается, пятнадцать лет назад на меня запал один из заказчиков. Цветная открытка с зачарованными сверкающими чернилами, уже подвыцветшими от времени, меня искренне позабавила, и я честно попыталась вспомнить тот год. Естественно, не получилось, и я безжалостно выкинула чью-то несостоявшуюся любовь в мусорку.

В общей сложности мне удалось наскрести около пяти золотых мелочью. Да уж, давно я не чувствовала горьковатого привкуса нищеты на своих губах. Но сомневаться я ни в чем не собиралась. Пусть сомнения – один из признаков человечности, которой я так хотела достичь.

Я все-таки перетаскала грязную воду прочь и задвинула бочку за печь. Только после этого приблизилась к фейри и резким движением убрала ткань компресса с его лица.

Светлый распахнул глаза, и я с удовлетворением отметила, что гной почти исчез.

– Как ощущения?

Он поморгал. Я кожей чувствовала его изумление и радость. Удовлетворенно цыкнула, расслабляясь: оказывается, все это время я держала себя в напряжении, опасаясь свалиться в эфир. А пока фейри радовался исцелению, можно было немного выдохнуть.

– Спасибо, – прохрипел он.

Это что у него с голосом случилось? Вроде нормальный был! Почти.

– Обращайся, – кивнула я. Жутко хотелось немного поязвить, потому что я уже начинала потихоньку чувствовать себя ангелом… гадость какая!

Светлый приподнялся на локтях и посмотрел на меня своими синими, как океан, глазами.

– Спасибо, – повторил он. – За все спасибо. Ты просто не представляешь, что ты для меня сделала!

– Я не дура, Касаниэль. Вряд ли я не представляю, что спасла тебе жизнь, – хмыкнула я.

Забравшись в кресло с ногами (светлый покраснел: кажется, в реалиях короткого халатика это выглядело не очень прилично), я уставилась на своего гостя в упор.

– Давай приступим?

Эфир опять заполнился отголосками уныния и паники, но мне уже было не до этого. Предвкушение закончилось. Как и терпение. Я хотела эту улыбку.