Мам?

После вслух произнесённого вопроса я что-то увидел на полу, прямо перед собой.

Всё вернулось. Я в больничной палате, сижу в углу. Пахнет свежей краской. Тут так чисто, будто прошлась целая бригада санитарок. И я на кровати лежу. Другой, второй я. Ко мне подсоединены кучи трубок. В рот, в ноздри, между ног. Руки скрючены, будто держусь за больной живот. Не вижу своего дыхания, но судя по экранам слева от меня, я ещё дышу.

Я подошёл ближе и взял «себя» за руку. Меня отдёрнуло мягким ударом тока, а он пошевелил пальцами рук. Показалось, что мои, но всё-таки чужие глаза сейчас откроются. Словно он спит, но нет. Вряд ли он… я сплю. Дверь была на половину открыта, и оттуда могу слышать множество голосов, и мужских, и женских. Мимо проходят люди. Я хотел было подойти и открыть её полностью, как дверь отворилась с той стороны, и вошёл доктор. У него седая, но густая борода, закрывающая большую часть лица. Лет пятьдесят ему, ближе к шестидесяти, но его обилию волос на голове позавидовали бы многие. Они до сих пор, в отличие от бороды, чёрные, ни одного седого волоса. Доктор, держа принесённую с собой планшетку, осмотрел показания приборов, что-то черкнул у себя и позвал медсестру. Зашла молодая девушка в только что выглаженном больничном халате. У неё светло-зелёные туфли. Я загляделся на них и прослушал, что сказал врач, застав лишь: «Позвоните родным».

Но зачем? Зачем звонить?

Я спросил вслух, они меня не услышали и тут же вышли. Я ринулся за следом, но как только открыл дверь и почти успел поймать халат медсестры, они исчезли. Снаружи тот же знакомый пыльный и грязный коридор. А на кровати уже пожелтевший скелет. Он был повёрнут в мою сторону, но не могу сказать, смотрел ли он на меня. С моим приближением он превращался в пыль, поднятую каким-то случайным сквозняком, и по итогу вылетел в окно. До свидания.

Я упал коленями на пол и зарыдал. Толком не мог объяснить самому себе, почему. Слёзы просто лились, мне казалось, что случилось что-то плохое, но я никак не мог вспомнить, что. А может, даже не знал. Подсказал бы кто.

«Ты ведь помнишь, как это было?»

Скорее всего. Это будто ломишься в закрытую дверь и видишь уже нужную комнату. Хлипкий замок вот-вот должен треснуть, а ты – войти. Так же и я сейчас никак не могу вспомнить, что случилось.

Разбирать по порядку? Ну давай.

«Ты на койке. Доктора. Приборы. Ты в коме. Очевидно? По-моему, да. Как это получилось? Чёрт его знает. Помнишь, как достали вилки из розеток? Ты должен был умереть, но ты здесь. Значит, ты не умер. Тогда что сейчас происходит?»

– Добрый вечер. – Послышался голос за моей спиной. Я вскочил на ноги так резко, что перед глазами потемнело, а правую ногу свело судорогой.

– Здравствуйте… – ответил я и как-то неловко кивнул.

Старик и пожилая женщина, очень прилично одетые. На мужчине свитер чёрного цвета в контраст абсолютно седым волосам. На его даме синее платье, огромные белые жемчужины в три ряда висят на шее, чуть скрываемые под локонами волос пшеничного цвета. Оба стройные и подтянутые, прямо светятся здоровьем. Мне стало неудобно, что я в больничном халате, и моя наглая задница сейчас наголо обёрнута к окну.

– Мы тут с женой прогуливались, – начал старик, – и зашли в незнакомое нам место, смотрите.

Он достал маленькую свёрнутую карту из кармана, разложил её, она оказалась размером почти со стену, хотя в свёрнутом виде была не более ладони.

– У этого пруда мы повернули направо, затем, у секвойи, налево, и пошли прямо. – Говорил он, указывая толстыми пальцами на жухлую бумагу с тропками.