Я ринулся с места и чуть не упал. Тьма последовала за мной. Коридор на этот раз не вытворял со мной фокусы, и удалось добежать до поворота, на скорости врезавшись в стену с отлетающей краской. Огромный сгусток тьмы летел прямо по моим пятам и выколачивал каждую дверь, которую настигал. Шум ломающегося дерева звучал как выстрел из охотничьего ружья, и мои уши закладывало, пробуждая тихий стон в мозгу. Впереди дверь, добегаю до неё, хватаю ручку, но ничего не происходит. Ни в какую сторону не поддаётся, а тьма приближается и вот-вот схватит меня за спину, на которой от худобы виден позвоночник.

За мной два светящихся глаза. По сторонам ко мне тянутся руки, похожие на две огромных клешни. Когда до меня остались считанные сантиметры, дверь за спиной открылась, и чья-то кривая культяпка схватила за плечо, утащив за собой. Я упал на колени и принялся отдыхиваться. В дверь с той стороны ударили с такой силой, что вся белая краска свалилась мне на спину.

Каждый выдох сопровождался жалким стоном. Когда удалось немного прийти в себя, меня сзади обошли два ботинка. Высокие, чёрные, они поблескивали металлическими набойками на подошвах. Я поднял голову и увидел девушку. На ней сильно обтягивающие джинсы и белая блузка без рукавов. Она прошла мимо и встала ко мне спиной. Комната в точности напоминала мою прежнюю, только лампочка, единственный источник света, ещё цела. Я встал, пошатываясь, и захотел было спросить девушку – кто она и где мы, как та заговорила первой.

– Знаешь, ты не похож на него.

– О ком ты? – мой голос был сиплым и скрипел, как ржавые петли двери.

– В моих письмах на столе. Мне сказали, что ты скоро придёшь, но шли недели, месяцы, и даже годы, прежде чем ты появился.

Я промолчал, мне нечего ответить, девушка обернулась.

Я ошибся. Это уже старуха. На её лице столько глубоких морщин, что практически не видно губ и глаз. Скулы прорываются сквозь дряблую кожу и вот-вот вырвутся наружу, но её волосы, тёмно-каштановые, как у совсем молоденькой женщины, за которую я сначала её и принял. В глазах отражаются лишь боль, обида и отчаяние.

– Послушайте, – я перешёл на Вы. – Я не знаю, о чём вы говорите, но давайте…

Я не знал, что скажу дальше, да мне и не потребовалось. Я хотел к ней приблизиться, но женщина кинулась к забитому досками окну и принялась отрывать их от рам голыми руками. Кровь капала на бетонный пол, старуха кричала и невнятно проклинала то ли меня, то ли кого-то ещё.

– Что вы делаете? Не надо!

– Что не надо?! – закричала она. – Я так долго тебя ждала! Мне сказали, что ты придёшь и спасёшь меня, но теперь уже поздно! Нам некуда бежать! Он стоит за дверью и никогда не выпустит нас. Так что хер с тобой, хватит, я выберусь так. Она успела, к моему удивлению, уже оторвать все доски и выбить стекло наружу. Женщина глубоко вдохнула.

– Наконец-то. Как же давно я не ощущала такого свежего воздуха. – Она медленно вскарабкалась на подоконник и взялась тонкими пальцами за рамы окна.

– Стой! – я ринулся к ней, но мои пальцы успели лишь коснуться её блузки. Она рванула вниз.

Я, сделав полшага, подошёл к выбитому окну и посмотрел, опустив голову. Внизу ничего, будто вселенная здесь закончилась. Темнота, настолько густая, что кажется, в ней можно увязнуть, как в трясине. Куда пропала старуха? На секунду мне показалось, что это и правда выход. Я уже закинул на подоконник одну ногу, как с левой стороны из-за решётки вентиляции послышался голос, отдающих слабым эхом.

– Не смей этого делать!

Я вздрогнул и упал на задницу, отшибив обе ягодицы.

– Кто там?

– Подойти, открути винты, они держатся на соплях, и ползи сюда. Шахты достаточно толстые, чтобы ты в них смог протиснуться, только если ты не такой же толстый, как сами шахты.