– И вам здоровья, а еще мое почтение его светлости, добрые господа. Мы завсегда преданы ему душой и телом, и ежели чего – обращайтесь без промедления!

Выразив таким образом почтение его светлости, то есть, как понял Эдин – Графу, Вартак опять втиснулся за стол и невозмутимо продолжил закусывать. Старуха – та никому ничего не выражала, она сидела, закрыв лицо руками, и икала вперемешку с протяжными пьяными всхлипами.

– Пойдем отсюда, – Якоб подтолкнул Эдина к выходу.

На улице было солнечно и морозно, воздух вливался в легкие, как живительный бальзам – дышать бы и дышать.

– Эх и растяпа ты, – сказал Якоб. – Заслужил взбучку, между нами говоря. Нашел с кем уши развешивать. Ладно, надеюсь, понял. Пошли, угощу тебя булками.

В другом трактире, поменьше и поуютней, они расположились за столом у окна, Якоб велел расторопной служанке принести горячего медового сбитня и сдобы. Пока ждали, он вытащил из кармана и бросил Эдину маленький бархатный мешочек, и сразу вспомнилось, как всплыло – ожерелье из цветов виолики. Для Аллиель.

– Для кого прикупил красоту такую?

Эдин не ответил, и Якоб улыбнулся.

– Они тебя обобрали, но мне потом вернули.

– А как ты… с ними, откуда?.. – не слишком вразумительно спросил Эдин.

Якоб, конечно, понял и объяснил:

– Видел я, как ты с нищенкой объяснялся, как двое тебя схватили. Вовремя подоспел, чтобы тебя отбить, но один разбойник убежал, а ты был без памяти. Я тебя занес в трактир, а парня – за шкирку и к Вартаку. Вот и разобрались, и старуху твою как из-под земли откуда-то выдернули, она проболталась, что ты ожерелье купил. Добыли и ожерелье. Сам бы я и не подумал, что ты что-то у ювелиров покупал. А остальное знаешь.

– Погоди, а Вартак этот – он кто? И – почему?..

Якоб улыбался одними глазами.

– Вартак большой человек. Барон воров – слышал о таком титуле? Заправляет всеми нищими, воришками и прочими прохиндеями в Вердене и окрестностях. И с давних пор очень почитает нашего Графа, сам слышал – предан душой и телом. Мы с Графом его тут навещали недавно, вот я и знал, где искать.

– Наш Граф… и этот?..

– Он знается и с такими людьми, да, – пояснил Якоб, недоумение Эдина его забавляло. – Насколько это ему нужно, конечно. А вот и булки!

Булочки в этом трактире были теплыми, нежными и дивно вкусными, а в сбитень не пожалели меда. Только такой едой и можно было заесть то, что рассказал Якоб.

Все же Эдин попросил:

– Ты не говори Графу, ладно?

Пусть Граф и знается с ворами, но что он скажет, если выяснится, что у Эдина мать – воровка?

– Не могу не сказать, сам понимаешь, – пожал плечами Якоб. – Он ведь от Вартака узнает. А что тебя волнует?

– Старуха тебе сказала… что моя мать, она… в Зиндаре…

– Да сказала, сказала. Только что с того? Граф и так понимает, что она не была ученицей монастырской школы. И потом, ты ведь не знаешь, как оно все случилось? Только представь: молоденькая женщина, с младенцем, совсем без родных, поддержать некому, а обидеть, принудить – запросто. Верно?

– И все-таки, как бы узнать, кто мой отец?

Якоб нахмурился.

– Да неважно это! Забудь.

Как будто можно такое забыть!

Якоб вкратце рассказал о происшествии в Вердене за обедом, который они делили с Графом и Аллиель. И про отца Эдина упомянул, что, возможно, тот действительно знатный человек.

– Ой, как интересно! – Аллиель захлопала в ладоши. – Отец, неужели ничего нельзя сделать?

– Каким образом, радость моя? – пожал плечами Граф. – И потом, зачем? Я считаю, что при желании этот человек легко мог найти и вернуть сына. Отследить путь цирка довольно просто, особенно человеку с возможностями. Разослать гонцов, перехватить цирк! Я бы легко сделал это за неделю, кому-то понадобились бы две.