– Вот еще, – пробормотала Серафима Ильинична. – Я ему все скажу, пусть знает.

– Так ты хочешь потерять мужа? – обрадовалась сестра. – Так бы сразу и сказала. А то – изменяет, страдаю, сразу в слезы!

– Я и в самом деле страдаю, – растерялась Серафима Ильинична. – И терять своего дурака из-за какой-то молоденькой вертихвостки не хочу.

– А, так ты уже знаешь, что она молоденькая!

– Нет, просто я думала…

– Она думала! – воскликнула сестра. – Вы слышите, она думала! Тоже мне мыслительница нашлась. Не о чем тебе думать, нужно все выяснить и доложить мне. Если получится, то попытайся понять, чем эта стерва твоего мужика захомутала. Впрочем, если она молоденькая, то это со всеми случается, тогда все понятно.

– Что понятно? – пролепетала Серафима Ильинична, которая только что выяснила, что ее драма вовсе и не такая уж драма, раз случается так часто и с гораздо более уважаемыми и умными людьми, чем ее муженек.

– Кризис среднего возраста! – сказала сестра. – Ну, знаешь, это когда мужик от сорока до пятидесяти лет находит себе совсем молоденькую любовницу и пускается с ней во все тяжкие. – Ему кажется, что таким образом он может обмануть старость и помолодеть.

– И что?

– А ничего, самый безопасный вариант, – сказала Тамара Ильинична. – Годика через два вернется обратно. Может, и быстрей, от здоровья зависит. Скорей всего, его принесут на носилках. Обычно этих мужиков инсульт разбивает от несоответствия желаемого и действительного, и остаток жизни они проводят под кровом родного дома, мирно попивая кефирчик.

– Он у меня еще бодрый, – заступилась за своего мужа Серафима Ильинична.

– Это он с тобой бодрый, а молодая кобылка его в два счета укатает. Говорю тебе, если у него молодая девка, то тебе нужно отпустить его попастись на вольные хлеба. Ей первой станет с твоим Валерианом скучно, кому весело с паралитиком сидеть.

От нарисованной ее сестрой перспективы Серафиме Ильиничне стало дурно.

– Подумаешь, я сама всю жизнь без мужа прожила, – продолжала поучать Тамара Ильинична. – И ничего. Отлично себя чувствую. Ты тоже одна поживешь, так во вкус войдешь, потом еще недовольна будешь, когда твой Валериан в полуразобранном состоянии вернется. Вот увидишь, ворчать будешь, чего, мол, явился. Без тебя, скажешь, так хорошо было. Что хочу, то и делаю. Ни с кем советоваться не надо. Живи – не хочу!

– А деньги? – напомнила Серафима Ильинична. – Я же не работаю. А детей у нас нет.

– Вот! – обрадовалась сестра. – А я ведь тебе говорила. Заводи ребенка, не то будешь на старости лет куковать одна. Сейчас бы алименты со своего Валериана на ребенка вытрясла. А ты меня не послушалась. Не послушалась ведь? Говорила, что вы с Валерианом хотите жить для себя. Вот и живи теперь. Ничего, работать пойдешь. В метро книгами торговать или дежурной в то же метро. Многие женщины при мужьях там работают.

– Я не хочу в метро, – прорыдала Серафима Ильинична, которая за последние пять лет ни разу не спустилась под землю, обычно она вызывала такси.

Тут же по ассоциации подумала про отдых у моря, который теперь ей вряд ли будет по карману. И даже от косметического кабинета и массажа придется отказаться. А потом придет старость, и вернется муж-паралитик, истративший все свои сбережения на юную вертихвостку. И за ним нужно будет ухаживать да еще и самой зарабатывать на жизнь. Кошмар какой-то!

– Господи, ну что ты рыдаешь? – расстроилась сестра. – Я же тебе говорю, если она молодая, то волноваться практически не о чем. Ну, перетерпишь несколько лет.

– А если она не молодая? – с надеждой спросила Серафима Ильинична.