– Тише, – сказал Тинь и огляделся, – не сдавай меня, я не специально. Просто я не умею играть на дудочке, а он, этот музыкант, умел. Я нашел эти вещи в земле. – Он показал Пуню браслет и дудочку. – Я подумал, раз браслет волшебный, может, и дудочка не простая, и точно…

Пунь перебил его:

– Понятно. Видно, что зла ты не хотел, давай убираться отсюда, пока все не проснулись. – Он потянул Тиня за рукав, но тот сопротивлялся.

– А ты-то кто сам такой?

– Полиция кроны, – слукавил Пунь.

– Врешь, таких молодых шустриков в полицию кроны не берут. И где твой отличительный знак?

Вокруг стали просыпаться шустрики.

– Я – пока нет, – сказал Пунь, – а вот мой папа – другое дело! И ты узнаешь, как выглядит отличительный знак, если прямо сейчас мы не уберемся отсюда.

В этот раз Тинь послушался, и они оба повернули в сторону узкой улочки.

Чем дальше они уходили от центра по улочке вдоль усыпанных драгоценностями стен домиков шустриков, тем круглее становилась улочка. Окон в ней совсем не стало, и Тинь зажег свой фонарик, что рос у него прямо на голове.

– Ого! – сказал Пунь. – Здорово! Вот почему вы можете уходить так далеко вглубь древесных корней!

– Да, без них мы не смогли бы делать свою работу…

Тут Тинь и Пунь почувствовали, будто дорога стала живой. Ствол полого корня, по которому они шли, будто поехал назад. С потолка посыпались мелкие камушки. Потом все затихло.

– Что это? – спросил Пунь.

– Земля трясется… – в недоумением предположил Тинь.

Толчки повторились, но теперь было понятно, что они идут не снизу, а сверху, будто что-то или кто-то могущественный вытягивает дерево из земли, как сорняк со всеми корнями.

Тоннель задрожал.

– У вас такое часто бывает? – стараясь удержать равновесие, с тревогой в голосе спросил Пунь.

– Ниии… никогда не было! – ответил Тинь.

– Это ведь не ты, правда? – уточнил Пунь.

Тинь в ответ только активно покачал кучерявой круглой головой. В его глазах был страх.

Дерево тряслось, будто его шатали, и земля под ним ходила ходуном. Булыжники мостовой начали разъезжаться, сверху посыпались камни и земля.

– Назад, на площадь! – скомандовал Пунь.

Мальчики побежали быстрее. Они все еще были на улочке, когда увидели, что драгоценный купол площади оторвался от стен и повалился на бок с оглушающим хрустом и, кажется, стоном.

Шустриков, которые уже вполне проснулись, начал заливать солнечный свет и прохлада внешнего мира. Они зажмурились, закричали и бросились врассыпную по тоннелям.

– Скорее сюда! – крикнул Пунь. Он уже вскарабкался на окно и готов был затащить повыше и Тиня, иначе паникующие снесли бы их с ног. Шустрики ринулись в тоннели, а Тинь и Пунь залезли еще повыше и не могли поверить глазам: над пустеющей площадью, которая теперь была не под куполом, а под ярко-голубым небом, нависли два прозрачных шара. Внутри них не было ничего, кроме белого дыма, он клубился и принимал причудливые формы, будто бы сам умел… думать.

Затем шары двинулись к своду упавшего дерева, – площадь и шустрики их нисколько не интересовали. Тинь и Пунь увидели, что у шаров есть человекообразное тело и руки, похожие на шестипалые клешни. Они стали сдирать своими ветвистыми пальцами самоцветы с внутреннего купола дерева и засовывать камни к себе в живот.

Шустрики продолжали орать и убегать. Но шароголовых это не беспокоило, казалось, им нужны только камни.

– Эвакуационные выходы у вас тут не продуманы, – сказал Пунь.

Тинь было открыл рот ответить, но тут он увидел жука, который с трелью летел навстречу Пуню. Он тоже был оглушен падением с дерева, но как только очнулся, стал искать хозяина. Пунь жутко обрадовался жуку, когда тот зацепился лапками за карниз и повис рядом с шустриками. Пунь принялся трепать жука за опасные с виду челюсти, рычать и повизгивать. Жук отвечал ему на том же языке.