От мыслей о еде засосало под ложечкой. Захотелось перекусить.

Все это заставляло Орифиэля раздражаться. На себя, потому что опять истощил организм, расходуя энергию неправильно. На сестру, которая только и может, что паниковать, не делая ничего полезного.

На этом мысль Орифиэль оборвал. Так о сестре думать нельзя. Все же, она сращивала поврежденные потоки.

– Алиса, ты меня слышала вообще? – спросил Орифиэль, убедившись, что сейчас Билл просто спит. Видны били только остаточные ожоги от отравления, значит, брат почти восстановился.

– Что? – подняла на него глаза Алиса. Прослушала. Орифиэль нахмурился. У нее покраснели глаза. Не из-за слез – дело было в энергии. К глазам вместо собственной, синей, прилила чужая алая. И, судя по всему, сестра об этом не знала.

– Так, – Орифиэль поднялся с кровати, разрывая связь, и потянул сестру за собой. – Перестань. У тебя глаза горят. Иди, лучше проверь Самадриэля. И извинись перед ним. Такое ощущение, что это я – старший, – пожаловался он сестре.

– Но… – попыталась что-то возразить она.

– Алиса!

– Не кричи, – нахмурилась девушка, а через секунду ее лицо разгладилось. Она взяла Орифиэля за щёки, чуть потянув, и прильнула к его лбу своим. – Иногда я удивляюсь тому, как быстро ты растёшь. Вроде совсем недавно маленький ворчал на то, что тебе не нравится запах человеческой энергии. А сегодня общался с другими видами, улыбался, так спокойно себя вел. Я так горжусь тобой.

– Не говори ерунды, – сморщился Риф, отодвигая от себя сестру. Его смутило проявление нежности с её стороны. Он ведь уже не ребенок. – Мне по-прежнему неприятен запах их душ. Но это невежливо показывать. И как ты вообще заметила?

– Глупый, – усмехнулась Алиса. – Это моя работа.

– Иди уже!

Она легко рассмеялась и выпорхнула из комнаты.

Как всегда. Ее настроение менялось мгновенно, оставалось только подстраиваться. Орифиэля это раздражало. А вот Биллу наоборот нравилось – он всегда говорил, что его завораживала непредсказуемость. Забавно, если вспомнить, что они оба – прекрасные стратеги.

Но больше всего Орифиэля удивляло, что, не смотря на раздражение, на сестру никогда не выходило долго обижаться. Она после ссор смеялась, заставая его с надутым лицом, говорила, что если много нервничать, то морщины появятся. И после этого он отходил.

Орифиэль посмотрел на Билла. Что бы он ни думал про сестру – и сам ужасно перепугался за брата. У него кожа побледнела – обычные последствия аллергии, от которых Орифиэля едва ощутимо трясло. Он всегда боялся, когда с родными что-то случалось. Боялся потерять любого из них, не понимая, как будет жить, если все же что-то произойдет. Но в этот раз он своими глазами видел почти восстановившиеся органы и потоки энергии.

Завтра к обеду вообще следов не останется, кроме легкой слабости.

Но на душе всё равно было неспокойно.

Он стянул накинутое на Билла одеяло, вместо него накрыв брата тонким пледом. Тот никогда не любил тяжелые и плотные вещи.

Из комнаты Орифиэль вышел, так и не дождавшись сестры.

Вернувшись в комнату, она легла на кровать поверх откинутого тяжелого одеяла и принялась наблюдать. Белое в свете Алькора лицо немного подсвечивалось из-за восстанавливающей энергии. Засмотревшись, она и не заметила, как уснула.

Разбудили ее едва ощутимые прикосновения к щеке. Сквозь сон она потянулась к ним, как-то больше по привычке. Касания успокаивали.

Но ведь Билл спал, когда она пришла, разве нет?…

Она подорвалась.

Мысленно поругав себя, за то что так неосмотрительно заснула, она посмотрела на мужа.

– Тише-тише, не так резко, – хрипло засмеялся Билл. Смех быстро перерос в жуткий кашель.