Тогда, разочарованная в первой самостоятельной вылазке, она решила остаться здесь до конца дня и спокойно переждать отведенное ей время. Наверное, Цитри прознала, как сильно сугор не хотела охотиться и убивать животных, поэтому решила сжалиться и не заставлять идти против желаний. Это объяснение на время устроило Эрис, и она, выбрав крепкое лиственное дерево, вскарабкалась на него, устроившись на одной из толстых веток.

Вдали разливалась трель куску, щебечущих о своих чувствах. Эрис улыбнулась и, потянувшись к цепочке на шее, нашла под защитой брони деревянный свисток причудливой формы – птицы в раскрытым клювом.

В свое время, каждый охотник деревни, собирающийся покинуть пределы леса, брал с собой вот такой свисток. Его делали особенным способом, чтобы издаваемый им свист был подобен пению куску. Эти птицы изначально водились только в Хине. Но каждый сугор с детства знал их пение. Поэтому, если охотник хотел найти соплеменников, он дул в свисток.

В свое время Эрис получила его от отца. Ее предки частенько отправлялись в путешествия к соседним деревням сугор в других лепестках, чтобы обменяться мудростью и опытом, а также преподнести дань Цитри на их алтари. Однажды лучнице тоже захотелось взглянуть на жизнь за пределами леса и погостить у близких по крови охотников, поэтому отец подарил ей деревянную птичку, как обещание того, что они обязательно это сделают.

Время неумолимо иссякало, а Эрис все так же беззаботно отдыхала в своем укромном месте. Солнце катилось к закату, раскрашивая лесные пейзажи рыжими оттенками. Сугор поднялась на ноги и уже приготовилась покинуть укрытие, как вдруг услышала то, чего больше всего боялась и уже не смела ожидать. Эрис с усилием взглянула туда, где колосились сладкие травы, и застыла.

Высоко ставя ноги и часто покачивая коротким хвостом, из чащи вышла молодая олениха Кин. Следуя инстинктам, Эрис плавно присела на корточки, не сводя пристального взгляда с животного, и затаилась.

Олениха беззвучно ступила к центру поляны и беззаботно принялась пастись. Эрис была не в силах оторваться от красоты и грации жертвенного зверя. Лучница припомнила рассказы охотников и изображения в учебных рукописях, которые она читала. Девочка вдруг поймала себя на мысли, что убежище, в котором она сейчас находилась, было идеальным местом для стрельбы из лука. Зверь отлично просматривался с такой высоты, а удачно растущая кругом трава отвлекала его внимание.

Это были идеальный план и идеальное место.

Эрис передернуло от подобных теорий, а когда ей привиделась картина того, как она собственными руками убивает олениху, горло тут же свело в тошнотворном спазме, и девочка зажала рот рукой. Кин продолжала щипать зелень, изредка поднимая голову, чтобы осмотреться и прислушаться. Сугор боялась сделать любое неосторожное движение и выдать себя, поэтому сидела на давно затекших ногах и не издавала ни звука.

Неожиданно олениха насторожилась, перестав жевать. Она повернулась, и ее тело стало напряженным. Почувствовав перемену, Эрис подступила ближе к краю, как олениха резво рванула прочь с поляны. Сугор проводила ее удивленным взглядом, а когда взглянула на поляну, чуть не вскрикнула от ужаса.

Из тени выбежал буро-красный хищник. В рукописях под его описание подошел бы только один из древних монстров. Зверь выглядел уставшим, будто убегал от кого-то.

Эрис окончательно растерялась. По обычаю, сугор должна была встретить только одно животное. Но сейчас, когда она увидела еще и этого ящера, девочка просто не знала – кого желала послать ей Цитри?

Вдруг древний монстр прибавил прыти и ушел прочь, а на его место выбежал молодой охотник. Эрис раскрыла рот в изумлении и чуть не выдала себя, когда случайно проронила: