– Ложитесь, ваше благородие, прямож сюда. Накройтесь тоже с головой и ноги-ж вытяните. Изредка постанывайте, а там виднож будет.

Я улегся на кровать и замаскировался шинелью. Вот уж никогда не думал, что буду вместе с Суворовым пранковать врачей. Под шинелью было темно и душно, я снова подумал, что это похоже на дивный сон, который может закончиться в любое время. В тоже время все происходящее было настолько реальным, что я сомневался, что это и в самом деле сон.

Пока я раздумывал над окружающей действительностью, дверь отворилась и в комнату вошли сразу несколько человек.

Голоса на лестнице становились все ближе. Я лежал под шинелью и думал о том, что только такой идиот, как я мог ввязаться в розыгрыш над светилами медицины. Приподняв шинель, я поглядел, что делает Суворов. Полководец тихо лежал на диване и молчал, со стороны похожий на груду тряпья. Еще рядом с кроватью я увидел Прохора. Камердинер подмигнул мне и ободряюще махнул рукой, мол, не тушуйся, все будет путем.

Еще я подумал о том, что фактически нахожусь в чужом доме и меня могут вышвырнуть отсюда в любой момент. Если бы не знакомство со знаменитым полководцем, я бы сам давно ушел отсюда.

Стукнула дверь, в комнату вошли несколько человек, судя по голосам, не меньше двоих. Это что же здесь, целый консилиум собрался? Лекари подошли к моей кровати, я слышал их осторожное дыхание.

– Как сегодня его здоровье? – спросил один из посетителей, судя по легкому акценту и одышке, человек пожилой и иноземный. – Он спит?

– Прикорнул маленько-ж, – пробасил Прохор. – Всю ночь не спали, маялись. Только-ж под утро задремали. Вы уж того, потише, господа хорошие. Устал батюшка наш.

– Давайте осмотрим его во сне? – предложил другой лекарь, чуть моложе по голосу, но тоже слышно, что не юнец. – Постараемся не разбудить.

Вот ведь энтузиаст каков! Готов потревожить спящего старика ради исполнения врачебного долга. Я замер, ожидая их решения.

– Почему бы и нет? – помедлив, ответил первый доктор. – Мы осторожно. Меня тревожат его гнойники, хочу проверить, как там воспаление.

– Вы бы не трогали его, господа, – попросил Прохор. – Человек он же чуткий, спросонья может шашкой рубануть.

– Шашкой? – переспросил тот, что моложе. – Полно вам сочинять, Прохор. Александр Васильевич никогда никого не обидит.

– Воля ваша-ж, мое дело предупредить, – сказал камердинер и наверное, пожал плечами, снимая с себя всю ответственность за дальнейшее.

Осторожные руки хотели стянуть шинель с моей головы, но я вцепился в нее и не отпускал. Тогда, после короткой заминки, доктора предприняли новую атаку, но уже снизу, открыв мои ноги. Затем они замолчали.

– Что это за одежда? – спросил старый после непродолжительной паузы. – Во что вы его нарядили? Разве император разрешил карнавал?

Видимо, мои джинсы и туфли привели их в состояние легкого ступора. Я продолжал лежать без движения.

– Послушайте, вы нам что, голову морочите? – громко спросил тот, что помоложе. – Это же не Александр Васильевич. У него не могут быть такие огромные ноги. Кто это такой, позвольте узнать?

Мое инкогнито раскрыли и я откинул шинель, явив разгневанным целителям свой божественный лик. Доктора и в двадцать первом веке не любят, когда с ними устраивают шутки, а уж в те времена и подавно не выносили пранков. Передо мной предстали двое нахмуренных господ с толстыми чемоданчиками в руках. На их лицах даже сквозь обильную пудру проступала покрасневшая от злости кожа.

Я встал и учтиво поклонился, отметив про себя, что стоило угодить в девятнадцатый век, как мои манеры сильно улучшились.