Бабаха не умел долго дуться и ответил, забыв про обиды:

– Конечно же, искал. С тобой главнокомандующий хочет поговорить.

Ну конечно же, кому я еще нужен, кроме Суворова. Интересно, чего он хочет от меня? В последнее время, огорченный тем, что императоры оттеснили его от управления союзными силами, Александр Васильевич часто хворал. Его заболевания, кстати, и явились основной причины задержки нашего марша на Париж.

Бабаха уже давно упрашивал меня вылечить Суворова, чтобы мы поскорее отправились дальше. Но я виновато разводил руками, что же я могу поделать? Все-таки Суворов уже разменял восьмой десяток, в эту эпоху он и так считался долгожителем. Болезни были вполне естественным процессом в таком возрасте, удивительно как раз то, что он сумел дотянуть до таких преклонных лет.

Собрав свое оружие и трофеи, мы нагрузили ими новоприобретенных лошадей и поскорее отправились обратно к лагерю. Не хватало еще опять нарваться на превосходящие силы грабителей или тех же шуанов.

Несмотря на то, что осень еще стояла теплая, по вечерам дул холодный ветер. Я закутался в меховую попону и нахохлился, как сыч.

– А это правда, что дворец французского короля больше нашего? – спрашивал восторженно Бабаха.

Ох, как же он достал этими расспросами про Париж. А ведь в столице Франции еще даже не построили Эйфелеву башню и не возвели Триумфальную арку. Что сказал бы мой товарищ, если бы увидел эти архитектурные шедевры? Вообще, наверное, потерял бы дар речи от изумления?

– Не знаю, но не уверен, что намного больше, – ответил я. – Вот приедем, сравнишь. Ты же уже бывал в нашем.

Бабаха кивнул и погрузился в очаровательные грезы. Так даже лучше, не будет мне мешать во время поездки.

Вскоре мы вернулись в лагерь. По дороге несколько раз попадались наши патрули, они внимательно рассматривали наши документы, а при виде трофеев уважительно качали головами. Я отправил Бабаху в свою палатку с добычей, а сам отправился к Суворову.

Генералиссимус лежал в узкой походной кровати. Сейчас он был один, адъютанты разбежались по делам. С недавних пор Александр Васильевич перестал спать на сене, потому что часто мучился болями в спине. В последнее время он сильно похудел, а черты лица резко обострились. Тем не менее, несмотря на болезни, держался главнокомандующий довольно бодро.

– Витенька, голубчик, ты все также гоняешь волков по окрестностям? – спросил он. – Скольких сегодня подстрелил?

– Сначала троих шакалов, а потом еще столько же волков, – ответил я. – А еще одного волка заколол Бабаха. Если бы не он, кто знает, чем бы все закончилось.

– Ох, молодость, – пробормотал Суворов, а затем приподнялся на постели и сказал: – Сегодня ночью мы выдвигаемся дальше на северо-запад. Надо соединиться с основными силами союзников. Хватит, так мы никогда не доберемся до цели и провалим всю кампанию. Время играет на врага. Скоро зима, если мы не победим, придется отступать.

Я кивнул и спросил:

– А как же…

Суворов резко перебил меня, сморщившись от боли в теле:

– Плевать, что скажут их величества. Мальчишки-императоры все никак не наиграются в солдатиков. Они еле движутся, делая всего по нескольку верст в день. До меня дошли слухи, что их ставка полна увеселений: красивые дамы, танцы, ужины, балы и всяческие другие мерзости, на войне неприемлемые. Между тем, Наполеон уже в нескольких переходах от них. Против меня он выслал двадцать пять тысяч французов во главе с маршалом Даву, с приказом остановить мое продвижение.

– Откуда у вас такие сведения? – спросил я, пораженный его информированностью. – Или вы получили письмо из ставки?