– Встать, мрази, когда к вам высокие господа явились! – закричал резко офицер, да так неожиданно, что я чуть не подпрыгнул до низкого сводчатого потолка комнатенки. – Али плетей опять захотели, ась?

Медленно, словно нехотя, парочка наемников поднялась с пола и встала, вытянувшись у стены. Только теперь я обратил внимание, что лица и руки пленников покрыты багровыми волдырями, видимо, с ними уже провели предварительную воспитательную работу.

– Стоять прямо, сволочи, да отвечать на все вопросы, поняли?! – снова завопил офицер и от его резкого голоса у меня нестерпимо зачесались уши. – Ежели чего неясно, то мы быстро растолкуем вам, чего надо делать, с помощью плетей!

Пленники продолжали безучастно смотреть в пол, не отвечая на его проникновенные возгласы. Я вздохнул и сказал:

– Благодарю вас, однако позвольте нам самим провести расспрос сих людей, – и подойдя к тому, с мутным взглядом, я спросил: – Эй, ты помнишь меня?

Он сначала не хотел глядеть мне в глаза, а потом украдкой посмотрел на меня, тут же отвел взгляд и тихо ответил:

– Помню, ваше благородие, как же не помнить-то? Вы, ваше благородие, заместо того старика оказались, однакось. Егор и сам от изумления чуть наземь не сопрокинулся, а потом и говорит: «Ничего, этот фрукт еще дороже старика будет» и приказал стрелять по вам, что было мочи.

Я глядел на него и видел, что в спутанной бороде у него застряли крошки и соринки. Все мои предположения подтвердились, Егор и в самом деле устроил охоту на Суворова, только вот зачем ему это было надо? Неужели англичане, заключая с нами пакт против французов, в то же время ведут какую-то другую, тайную и опасную для нас игру, одной из целей которой, оказывается, была нейтрализация нашего лучшего полководца.

Может, они пытаются лишить нас Александра Васильевича, чтобы Россия надолго увязла в войне с Францией, а не решила ее за несколько месяцев? Впрочем, это было настолько нелепое предположение, что я тут же усомнился в такой глупой мысли.

– Зачем вы хотели убить Суворова? – также тихо спросил я у пленника, а сзади заворочался о стену второй заключенный. – Зачем Егор хотел убить меня? Кто это приказал?

Допрашиваемый мужик пожал плечами и пробормотал, почесав щеку:

– Откудажь мне знать-то, ваше благородие? Он, кажись, и вовсе ни с кем не болтал после возвращения с югов. Сам все делал, по своему почину.

Что, неужели один из руководителей подполья на всем Среднем Востоке впал в ярость и явился в Петербург, чтобы напасть на Суворова? Чему угодно поверю, но только не этому.

– Точно? – переспросил я. – Не лжешь ли ты мне? Не запамятовал ли чего? С кем он встречался, кто давал указания? Откуда ты меня знаешь?

Пленник упрямо молчал, вперив глаза в пол, а Кутузов подал голос от двери, стараясь умаслить его своим бархатистым баритоном:

– Слышь, мужичок, ты бы ответил, глядишь и отпустим тебя. Его величество император милосерден и справедлив, ежели по твоим сведениям поймаем главных злоумышленников, вам всем большая милостыня выпадет, вместо виселицы получите хлыстов да отправитесь жить на поселение. Разве же это худо для вас, горемычных?

Мужик продолжал молчать, не двигаясь и генерал добавил:

– Может, тебя твой дружок смущает? Ты только скажи, мы его вмиг в другое место переправим, а с тобой полюбовно договоримся, хорошо? Ты только назови тех, кто наверху сидит да вам приказы раздает, а уж мы тебя отблагодарим, вот тебе в том мое честное благородное слово.

– Слышишь, что его превосходительство тебе говорит, собака? – продолжал кричать офицер, подойдя к нам вплотную и схватив арестанта за плечо. – Он тебе слово дает свое нерушимое, понимаешь, мразь?