– Хотелось бы увидеть его, отпраздновать Польшу.

Вайдеман простился с Зейцем, вышел из кафе и окинул взглядом площадь: искал такси.

Шагах в двадцати от него в черный лимузин садился тот самый фельдфебель Хайдте, сосед по купе.

Вайдеман кинулся к машине – может, по дороге. Но фельдфебель не заметил его. Лимузин сорвался с места, чуть не обдав Вайдемана фонтаном брызг. Лицо человека за рулем показалось Вайдеману знакомым.

Всю дорогу до отеля он вспоминал, где же видел это холеное лицо, мягкое, упрямое и безразличное. И только входя в вестибюль отеля, Вайдеман понял, что встречался с этим человеком в министерстве авиации. Человек беседовал с ним перед Испанией, когда Вайдеман оформлялся в легион «Кондор». Майор Регенбах, фон Регенбах. Контрразведчик. Значит, предчувствия не обманули его. Вместе с ним в одном купе ехал человек из «Форшунгсамта»…

Когда Вайдеман вышел, Зейц заказал еще одну чашку кофе и уставился на аквариум, где резвились золотые рыбки.

– Любуетесь вуалехвостами? Легкомысленные создания. Предпочитаю собак.

Зейц обернулся. К столику, снимая котелок из жесткого фетра, подходил пожилой господин в теплом ворсистом пальто.

– Разрешите?..

На соседний стул старик положил зонт и щелчком подозвал кельнера.

– Яйцо всмятку, пирожное и кофе… – И мягко добавил: – Не торопитесь?

Зейц подтянулся, напряг спину, готовясь вскочить для приветствия, но, увидев штандартенфюрера СС в штатском и поняв, что в данной обстановке шеф не ждет от него громогласного усердия, чуть-чуть приподнялся.

– Сидите, сидите, Зейц. Я нарочно пригласил вас сюда, а не на Альбертпринцштрассе. Будем считать наш разговор всего лишь отеческим поучением. Ведь у вас не было отца, который мог бы своим советом указать верный путь.

– Мой путь указан фюрером, – тихо ответил Зейц.

Собеседник кивнул.

– Но вы уже успели немало накуролесить, Зейц. Боюсь, что мне следовало бы внимательнее изучить некоторые страницы вашего жизнеописания. Ничто не проходит бесследно, Зейц. Ничто.

Зейц молчал.

– Оставим пока прошлое в стороне. Думаю, вы сами при случае расскажете мне все, и подробно. Но я вас не тороплю. Мне нужна ваша преданность сегодня. Услуги, которые потребуются от вас, носят особый характер. Отныне вы будете посылать донесения лично мне. Наша уверенность в секретности работ, которые ведутся в Лехфельде, должна быть абсолютной. Мы стоим на пороге великих открытий в области военной техники. Эти открытия коренным образом могут повлиять на войны, которые придется вести Германии. Но, к сожалению, мы не вправе доверять даже тем, кто эти открытия делает. Мы не вправе доверять никому, Зейц. Вам ясно?

– Я ручаюсь, что на заводах Мессершмитта нет ни одного еврея и ни одного коммуниста.

– При чем здесь евреи, Зейц?! Этого еще не хватало! Нельзя доверять никому. Вот список лиц, которые меня особенно интересуют. Не спускайте с них глаз. Обо всем мало-мальски особенном немедленно извещайте меня.

Зейц взял список и тут же с недоумением поднял глаза на собеседника:

– Как, сам главный?..

– Разумеется.

Вторым за Мессершмиттом в списке стоял Иоганн Зандлер.

– Надеюсь, вы запомнили всех, Зейц?

Штандартенфюрер забрал список у ошеломленного Зейца и медленным, вялым взглядом обвел кафе.

К столику подбежал пинчер и встал на задние лапы. Улыбнувшись, штандартенфюрер положил на нос собаки кусочек пирожного. Пинчер вскинул голову и поймал пирожное пастью.

– Эта собака – моя любовь, – проговорил Клейн и, увидев молодую женщину в норковой шубке, поклонился: – Добрый день, фрау Регенбах.

Женщина обворожительно улыбнулась:

– Зизи не успокоится, пока вы ее не погладите, доктор.