– Нет, не дело это – лезть со своим уставом в чужой монастырь. Мы же не знаем, откуда эти разбойники.

– Надо устроить засаду, – снова продолжил тот же казак.

– Это можно, – ответил Степан. – Помните, кунак так и сказал: «Надо бдительнее себя охранять». А повода к воровству ни в коем случае давать нельзя.

Хозяевам он посоветовал временно поночевать при лошадях.

– В случае тревоги стрелять из ружья без промедления, – инструктировал он. – Но лучше бы взять воров с поличным.

В ночь с субботы на воскресенье станица проснулась от шума. Заходились в лае собаки, срывались на визг. Во дворе казака Варлыги стучали и кричали. Степан пошел к куреню, понимая, что произошло что-то страшное. С неба лился лунный свет и освещал двор.

На базу крутились в белых рубахах. У плетня наготове стоял сосед с ружьем.

– Утяните его, – кричал кто-то в свалке. – Гришка, вяжи его.

Раздался выстрел вверх.

Атаман прошел на баз. Там лежал кто-то неподвижный, может быть мертвый. Хозяин двора вместе с сыном прижимали к земле другого бьющегося человека. А затем, отпустив его, стали бить ногами.

– Коней хотели увести! – кричал старик. – Убью!

– Степан, останови их, – прокричала, подбежав к атаману, хозяйка. – Не дай пролиться крови.

– Дай мне! – прокричал подбежавший к дерущимся сосед и хотел с размаху ударить ружьем лежащего на земле человека.

– Остановись! – твердо сказал Степан, подходя ближе. – Что там, конокрады?

– Они собрались уже увести коней, но мы не дозволили, – рассказывал в горячах старый казак Варлыга. – Двое успели сбежать.

Возле стены сарая Степан разглядывал лежащую фигуру с поджатыми ногами. Когда тело перевернули, из груди раздался прерывистый стон.

Атаман перекрестился.

– Да он живой, – сообщила хозяйка.

– Значит, парняга уже вытащил счастливый билет, – сказал он.

– Завтра отвезем их в аул, – распорядился Степан и пошел к себе.

А по станице понеслось:

– Там двоих воров прибили, – передавали друг другу спешившие на шум станичники.

На следующее утро казачья делегация выехала в чеченский аул. Небо совершенно потемнело. Черные тучи предвещали или грозу, или сильный дождь. Однако все обошлось благополучно. Уже в полдень казаки были на месте.

Узнав о причине приезда станичников, на аульскую площадь собралось почти все население.

– Милости просим в кунацкую, – пригласил чеченский староста.

– Благодарим за гостеприимство, – отвечал посланный старшим Гладков. – Если дело дойдет до угощения, мы не сомневаемся в вас. Но теперь не до него.

– Что вы хочете? – спросил старшина.

– Мы привезли двух ваших джигитов, захваченных на воровстве, – отвечал Гладков, – осудите их сами, по своим законам. А те, что убежали, пусть вернут украденное. – И он дал команду развязать пленников.

– Хоть мы и не родились между вами, но сделались соседями, а со многими и кунаками. Уже много лет живем мы вместе, и до сих пор никто, сколько нам известно, не проявлял к вам недовольства. Надеемся, и в ваших сердцах нет против нас ничего дурного.

– Верно, уважаемый, – почтительно отвечал старшина. – Живите себе на здоровье. Будем, как и прежде, добрыми соседями и кунаками.

– Тогда давайте удерживать свою молодежь от лихачества и разбоя, а то так и до крови недалеко, – продолжил Гладков.

– Правильно говоришь. Извините за наших джигитов, а с ними мы сами разберемся, – заверил старшина. – А за причиненный ущерб родственники грабителей вам заплатят.

– Верно я говорю, люди? – обратился он к толпе.

– Верно, верно! – раздалось из толпы и вновь потянулось молчание.

– Если так, медлить нечего. Давайте сразу разрешим этот вопрос. И мы оставим аул. К вечеру нам надо быть дома.