«Я опять вспомнил сериал “Штрафбат” с Серебряковым. История повторяется. В Великую Отечественную войну, когда людей не хватало, товарищ Сталин, каким бы он не был тираном, решился на то, чтобы отправить на фронт заключенных.

И они показали себя с прекрасной стороны. В фильме «Место встречи изменить нельзя» Шарапов как раз был командиром заключенных из штрафбата. И его друг Левченко, за которого он так переживал, был из вчерашних заключенных. И вот теперь я такой же Шарапов: сижу в окопе с таким же Левченко и слушаю его простую и правдивую историю».

– В самой учебке мы тренировались плотно. То есть проявляли себя. Инструктора относились вежливо. Кормили нас очень хорошо. Они приходили и говорили: «Что вы хотите? Какие сигареты хотите? Что хотите покушать? Какие-то, может, ништяки там, вкусняшки, конфеты, чай, кофе там?». Ну, то есть, в пределах разумного. Да, бывало, что где-то там и подзатыльники получаешь, потому что работаешь с оружием. Бывали даже такие случаи, что человек забывал выполнить какую-то инструкцию из «золотого правила», нажимал на курок и стрелял под ноги инструктору. И кто-то мог гранату не докинуть. То есть инструктора, работая с нами, рисковали своей жизнью просто при обучении. Потому что нас именно готовили воевать. Из нас делали воинов.

– «Констебль» – «Крапиве».

– На связи!

У меня все быстрее стало получатся отвечать по рации.

– Отдохнули? Значит пора работать. Выдвигаешь группу в точку X…

Командир подробно мне объяснил, что там по данным разведки нас может ждать и приказал захватить этот укреп:

– Лучше работать ночью, пока украинцы не очухались.

– Принято.

Я смотрел на «Зефа», а он смотрел на меня и понимал, что сейчас, возможно, ему придется идти на штурм.

Я видел, как группа «Айболита» грамотно отработала и вытащила группу «Серебрухи» и решил послать их. Я вызвал Женю к себе и поставил перед ним задачу.

– Будете работать первыми. Пойдете по траншее на запад и попробуете занять вот эту точку, – я показал ему место на карте. – Для усиления возьмете пулеметчика и снайпера.

Оставишь их тут, – указал я точку в планшете, – а сами выдвинетесь дальше.

Женя молча слушал и кивал. Никаких переживаний не отражалось на его овальном лице, заросшем бородой с маленькими прикрытыми глазками.

– Мы идем по этому рву на запад, куда не дошла группа «Серебрухи»?

– Да, нам нужен блиндаж, где пулемет. Нам нужно прикрыть фланг.

Он кивнул.

– Держи рацию и будь на связи. Доклад каждые десять минут.

Он нажал танкетку рации:

– «Айболит» – «Констеблю». Прием?

Штурм начался в районе часа ночи. Группа «Айболита» выдвинулись по траншее на запад и через минут тридцать начался бой.

– Командир, у нас контакт, – доложил Женя голосом Оптимуса Прайма. – С северо-запада и с северо-востока по нам идет интенсивный огонь. Такое ощущение, что они с середины поля ебашат.

Я смотрел в планшет и пытался визуализировать расположение пулеметов противника. В современной войне, с ее технологиями, все становилось намного проще. Я – обычный полевой командир – мог занести расположение противника в программу на планшете, и тут же мой начальник и начальник моего начальника вместе с артиллерией получали доступ к этой информации. Женя вел бой и, одновременно, разведку, помогая вычислять огневые точки.

– Камандыр! Камандыр! – услышал я взволнованный голос «Бобо».

«Бобо» и «Ворд» внесли в блиндаж «Цистита» с окровавленной повязкой на шее. Следом за ними зашли возбужденные «Калф» и «Сверкай».

– Нас расхуярили! – быстро, глотая окончания тараторил «Калф».

– Ты чего? – не понимал я. – Кого расхуярили?