– Джура, когда мы вернемся в Москву, я буду твоим продюсером. Мы с тобой порвем сцену и все стендаперы уволятся с ТНТ! Будешь в «Камеди клаб. Душанбе стайл»!

Помимо артистизма он обладал талантом повара.

Из простых солдатских пайков он мог сделать кулинарный шедевр, достойный всех звезд Мишлена. Я не знаю, как он это делал, но это было божественно вкусно. Сказать, что он вкусно готовит, это значит ничего не сказать. Готовил он божественно!

Готовились мы с утра и до ночи. Чтобы поддержать бойцов и зафиксировать у них новый опыт я концентрировал внимание бойцов не только на ошибках, но и на положительных изменениях. Человек, несмотря на всю его сложность, – существо простое и поддающееся дрессировке. Старые добрые «кнут и пряник» – создание негативного и позитивного подкрепления – помогали формировать новое поведение. Поэтому я хвалил бойцов, когда видел, что у них что-то получается хорошо. Однако для выработки автоматических реакций в поведении в среднем необходимо от двух до восьми месяцев работы. К сожалению, у нас их не было. Тем не менее они показывали отличные результаты.

– Сегодня нам предстоит отработать важную задачу – захватить украинский блиндаж, в котором засел противник. Что мы должны сделать в первую очередь? – спросил я, держа в руках коптер.

– Провести разведку, – почти хором ответили бойцы.

– Правильно, – ответил я, отдавая БПЛА ответственному за него бойцу с позывным «Пегас».

Он поднял БПЛА и стал докладывать по рации обстановку на позиции противника. Было важно синхронизировать все наши действия и до автоматизма отработать связь нашей артиллерией, расчетами гранатомета «АГС-17» и командой крупнокалиберных пулемета «Корд».

– «Констебль» – «Пегасу». Наблюдаю на севере блиндаж противника. Вижу семь солдат, которые рассредоточены по траншее. Посередине траншеи установлен пулемет.

– Тяжелая техника есть?

– Не наблюдаю.

– Принято.

Я выключил рацию и отдал приказ:

– Штурмовой группе выдвинуться в район блиндажа и захватить его.

Я стал наблюдать, как группа развернулась в боевой порядок – «подкову». Расстояние между бойцами было примерно семь-десять метров, чтобы при минометном обстреле минимизировать потери. Первым выдвинулся дозор из трех бойцов. Я дал команду арте работать по врагу, чтобы дать возможность штурмовикам максимально сблизиться с врагом на бросок гранаты. Они сблизились и передали, что закрепились и работают на подавление. Их задача: не дать поднять противнику голову. За ними к блиндажу подтянулась остальная группа. По мере продвижения группы я постоянно стрелял поверх голов, чтобы создать условия похожие на боевые. Тыловой дозор, состоящий из трех бойцов, прикрывал тыл и фланги. Перед ними стояла задача: не пропустить заходы врагов с флангов и в наш тыл.

Штурм отрабатывался в тройках, шестерках, девятках, а затем в полном составе. Постепенно задача усложнялась, и я вводил новые вводные.

– Левая тройка попала под минометный обстрел! Два «триста», один «двести»! Перетягиваемся! Оказываем друг другу помощь!

Пускаю поверх бойцов короткую очередь. Они суетливо ищут жгут, пытаясь оказать друг другу первую помощь. Один из бойцов пытается действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Короткими перебежками он бросается вперед и отбивается от группы.

– Стоять! «Зеф»! Ты куда рванул?

Он замирает, падает и, спрятавшись за бугорок, начинает стрелять в сторону блиндажа. Я возвращаю его обратно.

– Ты зачем опять на себя тянешь одеяло? Мы же с тобой договаривались, что ты работаешь синхронно со всеми, – стал я в очередной раз вбивать «Зефу» представления о дисциплине. – Ты с чего взял, что ты тут самый главный и сам себе командир?