За окнами поплыли дорожные картины: новостройки, скверики, улицы, частные дворики-всё хорошо знакомое, но от того не менее интересное для Мадлен. Иногда она принималась разглядывать свой букет, и в её глазах всякий раз вспыхивала радость. В какой-то момент она почувствовала на себе пристальный взгляд. Мадлен повернулась и буквально столкнулась с недобрым, раздражённым взглядом сухощавого старика, укутанного в не по сезону тёплую куртку. На голове у него красовалась высокая папаха, которая держалась, в прямом смысле слова, на его оттопыренных ушах, которым их царственная ноша была явно не по силам. Застигнутый врасплох, колючий взгляд мужчины юркнул в сторону, но через короткое время опять стал коситься то на цветы, то на саму Мадлен.

"Да что сегодня не так с этим букетом?!…"– мысленно возмутилась начавшая терять терпение молодая женщина: "Похоже сегодня кроме моих цветов никого ничего не интересует. А старик-то какой злющий…"

Только теперь Мадлен внимательно огляделась. Окна машины, кроме передних, наглухо были задёрнуты грязными шёлковыми шторками, от чего свет в машину почти не проникал. Все ехавшие, как по договорённости, были одеты в чёрные или почти чёрные вещи. Их безрадостные лица серыми пятнами проступали в полусумраке и навевали грусть. Но больше всего озадачивало выражение их лиц – это было ничем не скрываемое недовольство.

Привыкнув к сумеркам, Мадлен стала различать неприязненные взгляды, которые цепкими пауками расползались по её цветам, переползали на одежду, взбираясь по завиткам волос, ощупывали лицо и опять спускались вниз. В какой–то момент цепкие пауки взглядов натыкались на её открытый ясный взор и боязливо рассыпались в стороны. Мадлен, чуть улыбнувшись, отвернулась к окну.

Внешне она казалась спокойной, но душу как будто придавила серая тень. Настроение стало никаким, и в голове пульсировала только одна мысль: "Скорее бы добраться." Но минуты казались бесконечными и создавалось впечатление, что эта поездка не закончится никогда.

Но вот замелькали знакомые очертания пригорода Назрани.

– Будьте добры, остановите, пожалуйста, около университета,– зазвучал её мелодичный голос, и все как будто встрепенулись. Никто уже не пытался скрыть своего интереса и откровенно-назойливо разглядывал каждую деталь в облике молодой женщины.

Мадлен осторожно переложила букет в левую руку и, не поднимая глаз, как будто она в чём–то провинилась, вышла на остановку, переполненную шумными студентами.

От яркого солнечного света она зажмурилась и с наслаждением глубоко вздохнула.

– Здравствуйте, Мадина Исраиловна! Здравствуйте. – сыпалось со всех сторон. Букет и пакеты с литературой поплыли по рукам. Всё двигалось, смеялось и шумно увлекало её к главному университетскому корпусу.

– Здравствуйте и вы, – как-то по-особенному произнесла Мадлен.

А молчаливая маршрутка покатилась дальше. В ней больше не было молодой, изящно одетой женщины, окутанной волшебным дыханием роз. Всё слилось в единую тёмную массу. Но если бы вы могли заглянуть в глаза каждого пассажира этой маршрутки, то заметили бы в них отблеск нечаянной мечты.

Забрезжит свет. И розовый вуаль

Как будто жизнь вдохнёт в темнеющую даль,

Рассеет призрачность туманной дымки,

И заиграет мира солнечная грань.

О… времена разрушить могут всё,

Оставив жизни дней пустое полотно,

Но не разрушить им людскую глупость,

De facto-даже им не всё разрешено.

Причина состоянья тупика

Есть по себе сама или есть в нас она?

И если изменить нам жизни ленной образ,

То чем дополнится немая пустота?

Таинственно–волшебные одежды бытия