Бамс! Щёлкнула освободившаяся пружина, отправляя смертоносный подарок. Хрясь! Это тоже она, только сломавшаяся…

– Пи… – Сергей Викторович не договорил: случайная пула разбила посудину в полёте, и вспыхнувшие в воздухе капли густо окропили бросившихся в атаку горцев.

Льющийся с неба огненный дождь нанёс значительно меньший ущерб, чем бухающие то и дело винтовки красногвардейцев, но именно он оказался той чертой, за которую нельзя переступить будучи в здравом уме. Развернувшиеся шотландцы смяли остатки шведского полка, мешающие отступлению. Пусть пришлось пробивать дорогу штыками и прикладами… пусть… Лучше погибнуть под копытами драгунских коней, чем гореть заживо в адском пламени! А выжившие сумеют потребовать ответа у проклятых англичан! За всё! Вперёд, храбрые хайлендеры! Назад? Нет, вперёд! Не к победе, но к жизни!

Капитан Тучков сидел прямо на холодных камнях мостовой и менял в винтовке погнутую ударную иглу, когда опустившийся рядом отец Николай протянул большую кожаную флягу:

– Будешь, Александр Андреевич? Хоть не окончательная, но всё равно победа.

– Давай! – Командир протянул руку. – Это точно не греческий огонь?

– Почти. Да ты попробуй.

Долгий глоток. Наконец, под обеспокоенным взглядом батюшки, Тучков перевёл дыхание и вернул ёмкость.

– Хороша.

– Ну дык…

– Прометею нашему предложи.

– Не хочет. Пока, говорит, пружину не сменит… И ругается сильно – тебя и Кутузова всячески кроет.

– Меня-то за что?

– За астролябии.

– Ну погорячился я.

– Ага, а Михайло Илларионович сии мортирки говномётными самоварами обозвал. Катюша, говорит, мощнее бьёт.

– Какая Катюша?

– Представления не имею.

– Чудит генерал.

– Угу, он такой. Ещё будешь?

«Ордер господину генерал-маиору Ахтырскаго гусарскаго полку шефу и кавалеру Борчугову, № 199. Жительствующий в городе Калуге гвардии прапорщик Петр Демидов в письме ко мне от 8-го сего месяца прописывает оскорбительной для него поступок вашего превосходительства, причинивший страх всем в его доме, а двум его дочерям и опасную болезнь, от испугу произшедшую, когда ваше превосходительство 6-го числа нынешняго месяца, в третьем часу ночи, обще с господином гражданским губернатором и кавалером Лопухиным, со многими ввереннаго вами полку офицерами, песенниками и гусарами, всего более ста человек, пришед к окнам его дому, все вдруг с барабанным боем, лошками и трещотками произвели необыкновенной и нечаянной на то время шум, упоминая притом, что таковыя ночныя гулянья безпокоющия обывателей и прежде сего нередко чинились, и просит имянно: “о таковом вашего превосходительства поступке изследовать и дерзновенность сию удержать, а тем совершенно облагодетельствовать не только его, но и всю тамошнюю обиженную вами публику”. Я, не упоминая ныне о всей публике, в разсуждении что жалоба сия приносится одним, предписываю вам: во-первых, увеселениями своими ни в какое время не причинять безпокойствия другим, воздерживая от сего, по долгу вашему, всегда и подчиненных вам, за коих вы, как за себя, ответствуете; а за сим имеете мне точное и обстоятельное, противу вышеписаннаго, прислать объяснение.

Гр. Ростопчин.

Мая 11 дня, 1801 г., Санкт-Питербург».

Приписка рукой императора Павла Петровича: «Видеть желаю сих безобразников лично всем полком немедля».

Флагманский линейный корабль слегка покачивался на мелководье Финского залива, но даже более сильное волнение не смогло бы помешать двум расположившимся в роскошной каюте джентльменам выпить чаю. Один, правда, боролся с тошнотой от морской болезни и с трудом скрывал эту борьбу, но держался в высшей степени достойно. Английский моряк – это, знаете ли, не профессия, не призвание и даже не состояние души. Английский моряк – особая нация, венец творения Господа, всегда хранящего Англию. Так было, так есть, так будет. God, Savе England!