– За что, товарищ Кутузов?

– Да за всё.

– Ты не прав! По совокупности четвертная железно очистится, но уж никак не вышка! – Слова беса по отдельности казались понятными, но все вместе вкладываться во внятные фразы не желали. – Да шучу я, шучу… Газету с речью императора читал?

– И что же?

– Ну как сказать… Если это тот Павел Петрович, на кого думаю, то не только претензий не предъявит, но даже медаль даст. Две медали.

Кутузов в раздражении отставил в сторону стакан с чаем. Шутник, видите ли, нашёлся.

– Миша, Христом Богом прошу…

– Бога нет! – торжественно заявил голос в голове. – И я, как коммунист и красноармеец…

– Армеец? – удивлённо переспросил Михаил Илларионович. – Военный?

– Бери выше – гвардия!

– Тогда смирна! – От генеральского рыка проснулся и подпрыгнул с дивана ничего не понимающий адъютант, а в ушах отозвался неслышимый щелчок невидимых каблуков. – Вот так-то оно получше. И попробуй у меня слово поперёк сказать!

Прапорщик Акимов, временно прикомандированный к командующему, вытянулся во фрунт:

– Я молчу, Ваше Высокопревосходительство.

– Кхе… – смущённо кашлянул генерал. – Это не тебе, это принятие капитуляции от Нельсона репетирую.

– Идут, господин полковник, идут! – Спрыгнувший с дерева гвардеец возбуждённо показывал зрительной трубой в сторону заклубившейся вдалеке пыли. – Всё как гонец и обсказывал, только вот…

– Что?

– Там почти одни бабы в колонне. Мужиков мало, зато все на конях.

– Шотландцы, наверное, – хмыкнул Бенкендорф. – Никогда их не видел?

– Дикари какие, что ли?

– Вроде того. – Полковник достал из кармана массивную золотую луковицу – скверную британскую подделку под Жака Дро, и открыл крышку. – Десятиминутная готовность!

– Есть десять минут! – донеслось из отрытых почти у самой дороги окопов.

– Готовы! – Стрелки, засевшие на краю поросшего густым камышом болотца, откликнулись вторыми.

– Денисов, начинаете без команды! Всем остальным ждать сигнала!

Александр Христофорович убрал часы и вытащил маленькое зеркальце, не далее как на прошлой неделе с боем выпрошенное у сестрицы Дарьи Христофоровны. Когда-то эта вещица принадлежала матушке Петра Великого царице Наталье Кирилловне, и расставаться с памятным предметом юная графина Ливен не желала. Ничего, послужило оно царской красе, теперь послужит защите государства.

Ещё полгода назад прапорщик Семёновского полка флигель-адъютант Его Императорского Величества упал бы в обморок, увидев подобное отражение, но сегодня командир гвардейской дивизии полковник Бенкендорф вполне удовлетворён внешним видом. Разве что чуть-чуть поправить на правой щеке разводы перемешанной с салом сажи? Нет, вроде нормально всё. Накидка, правда, смешно выглядит – блёкло-зелёный плащ с капюшоном испещрён бесформенными заплатками из коричневой, жёлтой и чёрной ткани. Михаил Илларионович называет такие балахоны «осназовскими» и всё сожалеет об оставленном в какой-то землянке трофейном «шмайсере». Впрочем, генерал Кутузов известен своей эксцентричностью и употребляет много непонятных слов.

А сейчас – прятаться самому. В задачу гвардейцев входило не допустить подхода к штурмующему Петербург противнику, и полковник выбил разрешение возглавить лично одну из засад. Карьера карьерой, но делать её исключительно на скользком паркете Александру Христофоровичу не хотелось. Стыдно носить ленту через плечо и не сойтись с врагом грудь в грудь, штыки в штыки. Бестолковые стычки на улицах не в счёт, там всё решалось случаем, силой и удалью, теперь же выпал шанс проверить способности к командованию. Момент истины, как любит говорить государь-император.