– Что, с собой не взяли? – участливо спросил Коля Никишин, только что подошедший «на огонёк» и теперь стоявший рядом.

Андрей поднял на него глаза, и беззлобно ругнулся.

Колька сделал вид, что обиделся:

– Ну вот, я ж с участием, а ты меня по матушке! А я, может, переживаю за тебя! Такой цветник у тебя тут вырос, а ты вроде садовника в нём. Разве нет? Слу-у-ушай! А пойдём, да в окошечко поглядим маненько, а? Интересно же! Девки, и в бане! Голые! Три штуки! – для верности понимания значимости сего факта Коля показал три оттопыренных пальца.

– Да видел я их голых, не переживай!

– Так это ты видел, а я-то нет!! Ну, пойдём, пойдём! Ну хоть одним глазком!

– Колян, да вали ты уже на хрен! – с чувством послал его Андрей.

– Ладно, ладно, не переживай! – Коля покровительственно похлопал товарища по плечу, – щас они попы свои закопчёные ототрут, и тогда…

Андрей, окончательно потеряв терпение, угрожающе встал. Коля-егоза с неожиданной прытью отскочил в сторону, спасаясь от заслужённой оплеухи.

– Да ладно, чё… вон, беги, ужо зовут! – он махнул рукой в сторону бани. Андрей обернулся, и увидел, как из предбанника вышли Шурка с Антониной. Распаренные, с красными лицами, они замахали ему руками. Подойдя ближе, Шурка, стреляя глазами на стоявшего в небольшом отдалении Колю, улыбаясь, несильно ткнула Андрея кулаком с бок:

– Иди уже, мойся! – и добавила, пряча смешинки в глазах, – она там, ждёт тебя!

Андрей, подхватился, и помчался к бане.

– И в тот же миг прекрасное созданье, включив форсаж, помчалось на свидание! – с хохотом прокомментировал стоявший неподалёку старший сержант Никишин.

– Дурррак ты, Колька, ничего ты не понимаешь! – расхохоталась Александра.

– А чего тут понимать? – картинно раскинул руки Колька, – жена она ему, али не жена? Дело-то молодое…

***

– М-да… – Андрей легонько потрогал синюшные шрамы на её голом животе, поднял глаза на Агнию: – не болит?

Она улыбнулась в ответ:

– Да что мне сделается? На мне, как на собаке… всё враз заживает.

– Враз заживает… – вздохнул Андрей, – бедная ты моя собака…

Пальцы прошлись по трём шрамам от осколков на животе, потом скользнули по следу от 14,5мм пули с противотанкового ружья… На её спине он ничего смотреть не стал, но знал, что там тоже остались следы от двух пулевых отверстий – одно поменьше, от немецкой пули 7,92мм, второе – от нашей, калибра 14,5, оба от сквозных ранений. Взгляд скользнул по её груди – там тоже была отметина от выходного отверстия калибра 7,92…

Два таких же небольших шрамика украшали её красивую, изящную шею – там, где её пробила 7,62мм пуля из трёхлинейки. Левая ладонь тоже имела с обоих сторон хорошо видимый шрам от винтовочной пули, той самой, что пробила навылет и её шею…

У Андрея запершило в горле. Кое-как прокашлявшись, он сипло выговорил:

– Это сколько же раз ты меня уже от смерти спасла?

Агния грустно улыбнулась:

– Сегодня был двенадцатый, – и прибавила: – и сегодня ровно месяц, как я здесь…

Ёкнуло сердце… и остановилось! Андрей ошарашенно смотрел на Агнию:

Месяц! Месяц!! Месяц!!!

Она тогда говорила про один месяц! И всё! А что потом?!

Сильный удар её ладони по его груди вернул его к действительности: сердце заколотилось в груди, гоня кровь по артериям.

–Ты что, дурак?! Или сроду так?! – она, округлив глаза, испуганно смотрела на него.

Андрей сглотнул, и совладав с собой, глухо спросил:

– Ты тогда говорила про один месяц. Месяц прошёл. Что потом?

– Суп с котом! – Агния шумно выдохнула, – я не знаю… живём в обычном режиме, бьём фрицев. Делай, что должно; и будь, что будет. Понял?

Андрей тяжко вздохнул, свёл брови к переносице, и подтянув к себе Агнию за талию, уткнулся лбом ей в живот…