Она, наконец, совладала с собой, и на одном выдохе выпалила:

– Если ты меня сейчас прогонишь, то ты погибнешь, без вариантов, в ближайшие трое суток. А я… А меня, за то, что я тебя не уберегла, в наказание переведут на позорную и ужасную работу: я снова буду ангелом-хранителем, но уже не у человека. Вместо тебя мне дадут выродка.

– Выродки? Это кто такие? – всё ещё хмурясь, разлепил, наконец, губы Чудилин.

– Так у нас называют убийц, насильников, уголовников, душегубов и прочее отребье. И эти… как их… фашисты, с которыми ты сражаешься, тоже там…

Лейтенант почувствовал, как у него под шапкой зашевелились волосы…

Она дёрнула уголком рта и промолвила обречённо:

– А ты думаешь, этим… этим самым выродкам и фашистам ангел-хранитель не положен? Тоже положен! И я буду одним из них!!! – выкрикнула она с надрывом ему в лицо. – Это грязное, мерзкое и унизительное занятие – спасать от смерти этих подлых и отвратительных выползней, вообще недостойных жить на белом свете!! А вот мне придётся!!!

Слёзы опять брызнули у неё из глаз, и она с надрывом завопила:

– Да! Да!! Да!!! Я буду!!! Какого-нибудь гада-фашиста, мучителя людей, от смерти спасать!!! Чтобы ты! Его!! Не убил!!!

Она в исступлении бросилась на лейтенанта и отчаянно замолотила кулачками по его груди. Он сграбастал её обеими руками и прижал, судорожно трепыхающуюся, к себе, даже через две шинели чувствуя, как часто-часто колотится её сердце.

Она, немного успокоившись, освободилась от его объятий, оттолкнулась рукой, несколько раз судорожно всхлипнула, и размазав слезы по щекам, с дрожью в голосе, на одном дыхании выпалила:

– А я хочу спасать от смерти тебя! И я сделаю это!!

И переведя дух, добавила тихо-покорно:

– Если ты мне позволишь…

Лейтенант глубоко и судорожно вздохнул, и сделал долгий-предолгий выдох. Сдвинув на затылок шапку, вытер пот со лба, и уже по-доброму спросил:

– Ну, и что мне с тобой делать?

Она, мгновенно ощутив перемену в его настроении, улыбнулась сквозь слёзы:

– Понять. И простить. Прости меня великодушно.

Потом ухватилась обеими руками за его рукав, заглянула в глаза и с чувством попросила:

– Не гони меня, возьми с собой… Я тебе пригожусь.

Вконец озадаченный такими поворотами судьбы, Чудилин, не найдясь, что ещё такого можно спросить у своей странной собеседницы, буквально свалившейся ему на голову четверть часа назад, мягко вытащил свой рукав из её цепких пальчиков, повернул её к себе боком, и стал заботливо отряхивать сзади её шинель от налипшей грязи и мокрого снега. Девушка стояла покорно, и счастливая улыбка озарила её заплаканное лицо. Было видно, что она очень замёрзла – всё её маленькое, худенькое тело сотрясалось от дрожи. Маленькие пальчики покраснели и были холодные, как ледышки.

– А простудиться и заболеть ты можешь? – примирительно спросил лейтенант.

– Могу, но от этого не умру, – ответила она, снова улыбнувшись ему и стуча зубами от холода.

– Ну, хоть это хорошо, – он вопросительно посмотрел на неё сверху вниз: – и что дальше?

– Ну как что? Пошли. – меся мокрый снег сапогами, она неуклюже двинулась по дороге в сторону леса.

Чудилин догнал её, схватил за руку:

– Да постой ты, шалапутная! Куда пошли-то?

– Ну а куда ты ехал? – она остановилась и обернулась к нему.

– Так это… – лейтенант явно растерялся, – в полк ехал… К новому месту службы, – поправился он.

– Ну, так пошли скорее. Тут же вроде недалеко осталось… – она вырвала свою руку, и опять двинулась пешком по дороге.

– Подожди, подожди! – он опять догнал её, – а ты-то куда?

Она резко остановилась, подняла лицо и серьёзно посмотрела ему в глаза: