– Доброго дня, Дарья Андреевна, – здороваюсь повторно.

Мы с ней уже виделись в коридоре. Все переговоры мы проводим дистанционно, чтобы не дёргать наших клиентов бесполезными передвижениями.

За три минуты к собранию подключатся двадцать человек – трое из нашей компании: я, юрист и Филиппыч; остальные – представители ООО «ВОСХОД», задолжавшей государству около тридцати миллионов налогов. В мою задачу входило разгрести все их завалы, Дарья Андреевна должна подтвердить стабильность работы, а Филиппыч собрать бабло.

Мы три месяца вычищали расхождения по фактурам у этой фирмы, сократив задолженность до смешных тринадцати тысяч, осталось разобраться со штрафами и вуаля – я снова один из лучших аудиторов в северо-западном регионе.

– Но как же мы теперь без бумажного носителя? – вклинивается бухгалтер клиента, не одобряя мои внедрения в плане электронного документооборота. – А вдруг света не будет?!

– Электронная подпись уже вовсю используется в Европе, – терпеливо объясняю уже в сто тысяч двести восьмой раз пожилой клиентке. – Все документы, хранящиеся на сервере, подписываются электронно. Даже акты вам подписывают электронно. И в налоговую вы предъявляете электронный документ. Причём один. УПД заменяет и счёт-фактуру, и накладную. Дарья Андреевна…

Та подхватывает, подтверждая, что компьютерный файл в наше время не филькина грамота и никакой вирус её не сожрёт, дубли имеются. Я параллельно вызваниваю нашего программиста Игоря и подключаю его к собранию для наглядной демонстрации программного обеспечения. Филиппыч божится, что наша компания будет ещё три месяца поддерживать ведение бухгалтерии и софта. Конечно, ему за это ещё и заплатят. Молодец мужик, уважаю. Хватка в бизнесе у него бульдожья, в отношениях тоже.

Вечером Риттер подруливает ко мне с предложением отметить «окончания мутотени с «ВОСХОДом» и заключение нового контракта».

Он стоит очень близко, опираясь обеими руками на мой рабочий стол. Рукава рубашки закатаны, взгляд томный. А я смотрю на него снизу вверх и размышляю, чего же мне так всё противно?

Ну объективно: красивый мужик пятидесяти лет, ухоженный, аккуратно выбритый, выглаженный, спортивного телосложения, умный.

«Богатый», – подсказывает внутренняя жадность.

«Но переспал с каждой шваброй в этом здании», – поддакивает скептицизм.

«Хочешь стать его очередной подстилкой?» – добавляет пессимист.

Провожаю взглядом уборщицу, отгоняю мысли о швабрах.

– Мы уже с девочками договорились в клуб пойти, – улыбаюсь начальнику.

Риттер прифигивает.

– А отработка?

– После отработки... – Я выдёргиваю у него из-под рук документы, делаю вид, что изучаю их.

– Не старовата ты для клуба? – усмехается начальство, бросая взгляд по сторонам.

Девочки тут же прячут глаза в клавиатуре и усердно барабанят по клавишам.

Очень хочется на него обидеться и послать. Очень далеко и очень глубоко. Но у меня кредит на машину.

И бить начальников головой об стол в присутствии коллег – плохой тон, поэтому поправляю пуговичку на блузке, ухмыляюсь из-за потёкшего от вожделения взгляда начальника и выдаю:

– А я иду туда, где всем за шестьдесят.

Риттер давится, следит, как я веду пальцем по своей шее, и не находит что ответить.

– Может, в другой раз, Филипп Степанович?

– Да, хорошо, – гулко сглатывает моё похотливое руководство. – Завтра.

То ли предупреждает, то ли угрожает.

– Если ты действительно собралась с ним спать, имей в виду, Лариса – его официальная любовница, – подкатывает ко мне Катька, как только начальство отходит подальше от нашего закутка.

Катька – мой заместитель. И да, тоже имеет виды на Филиппыча. Уж кому, как не мне, это знать. Её колкий взгляд просто насквозь меня изрешетил во время короткой перепалки с начальником. И ведь знает же, козявка, что мне Филиппыч только как денежный донор нужен. Хотя у многих муж и донор сейчас синонимы.